Книга Как повываешь?, страница 35 – Жаклин Хайд

Она морщит нос, оглядывая себя, и я изо всех сил пытаюсь оторвать взгляд от ее груди, но безуспешно.

Мое имя на ее губах что-то делает со мной.

Я хмурюсь, поворачиваясь и глядя на нее. Волосы цвета глубокого шоколада волнами спадают до плеч, такие мягкие, что у меня возникает непреодолимое желание запустить когти в эти манящие локоны, а ее глаза — расплавленная карамель, в которой хочется искупаться. Мой взгляд опускается ниже, и в поле зрения попадает пышная грудь, практически вываливающаяся из корсета. Черт, ей нужен фишю²⁸. Костюм немного облегает фигуру шеф-повара, идеально демонстрируя чувственныеизгибы, похожие на песочные часы. Боги, она искусительница — сквернословящее отродье искусительницы.

У меня раньше была подобная реакция на человека, и тогда Джекилу потребовалось вмешаться с одним из своих противоядий. Наполовину магия, наполовину наука по своим свойствам, я давным-давно перестал спрашивать, что в составе. В любом случае, все мы более чем осведомлены о проблемах, возникающих из-за моего обоняния, и о редких случаях проблем с женщинами. Только вот обычно это происходило потому, что аромат вызывал у меня отвращение, а не потому, что я пускал слюни, как голодная собака, которой суют лакомство.

— Расслабь булки, — грубо выпаливаю я, не подумав, прежде чем сказать.

— Что ты мне только что сказал? — спрашивает она, приоткрывая губы. Ярость охватывает ее черты, она бросается на меня и бьет по плечу.

— Прекрати, — рявкаю я на нее. — Соблюдай приличия в присутствии других сотрудников.

По крайней мере, они не слышат моих слов, но наверняка наблюдают за тем, как она закатывает истерику — со своим работодателем, не меньше!

— Боже, какое же ты хуйло, — кричит она, заставляя птиц в тревоге слетать с деревьев.

— Расслабь булки, — повторяю я с фырканьем и смеюсь над собственной шуткой.

Она издает звук, похожий на рев раненого быка, вновь бросается на меня, и мои глаза расширяются.

— Вот дерьмо.

Я перехватываю ее запястья в тот момент, когда она замахивается, чтобы ударить. Затем поднимаю ее руки над головой, наваливаясь всем телом и прижимая к холодному камню балкона.

— Тебе просто нужно успокоиться, — я хмуро смотрю на нее сверху вниз, желая, чтобы она повиновалась хоть на мгновение в своей гребаной жизни, пока она извивается и корчится.

— Отпусти меня!

— Успокойся, — мой голос похож на рокот, исходящий откуда-то из глубины, и в моем сознании вспыхивает предательский желтый цвет, указывающий на то, что внутренний зверь готов перехватить власть. Какое бы лекарство Джекилл ни заставил меня принять, оно, очевидно, нихуя не подействовало.

Ее глаза широко распахиваются, а грудь вздымается в такт сбившемуся дыханию. Уитли резко выдыхает, и я бросаю на нее быстрый взгляд, задаваясь вопросом, не пытается ли она хитростью заставить меня ослабить хватку.

— Что такое? — спрашиваю я, не убирая руки.

Она снова начинает извиваться,и я отступаю назад, с беспокойством прищуриваясь, когда она начинает постукивать себя по груди. Она хрипит, ее лицо становится темно-красным, и я понимаю, в чем проблема.

Дерьмо.

— Черт, у меня ничего нет, — выпаливаю я, похлопывая себя по карманам в поисках ножа, которого, как я знаю, даже не существует.

Я разворачиваю ее, не позволяя увидеть коготь, и разрезаю ленты, скрепляющие корсет, позволяя ей дышать.