Книга Как повываешь?, страница 16 – Жаклин Хайд

— Я просто самый большой мудак на свете, — говорю я, бросая слова через плечо самым женственным голосом, на который только способен. В уголках ее глаз появляются морщинки от возмущения, омрачающего черты. — Придумай что-нибудь новенькое, сладкие щечки.

— Не называй меня так, ты, женоненавистнический придурок.

Я смеюсь, чувствуя, как ее разгневанный взгляд прожигает спину.

— Ооо, уже лучше. Мне нравится.

— Иди нахер, — ее голос звучит резко и обиженно, но вызов в тоне заставляет меня остановиться как вкопанного.

Что-то поднимается по моему позвоночнику, отдаваясьэхом в основании черепа.

Решение принято, я возвращаюсь к ней, наслаждаясь тем, как ее глаза расширяются по мере моего приближения, уверенное выражение ее лица сменяется неуверенностью. Мои ноздри снова раздуваются, и я практически чувствую исходящий от нее запах неприязни. Ее ужасный аромат полон пряностей и сладости.

Я вторгаюсь в ее личное пространство, наслаждаясь тем, как она пытается пристально смотреть на меня.

— Сама иди нахер, — усмехаюсь я.

Я хочу взять слова обратно, когда ее глаза расширяются, и тот же самый характерный аромат между ее ног усиливается и наполняет воздух.

Выражение ее лица становится неуверенным, когда я прекращаю попытки остановить реакцию своего тела на нее. Тот факт, что Уитли, единственная женщина, которая мне не понравилась с первого взгляда, делает мой член твердым, значит, что вселенная просто издевается надо мной. Это единственное объяснение.

— Я… — начинает она, быстро моргая ресницами.

Член болит, когда я пристально смотрю на нее, задаваясь вопросом, что за безумие нашло на меня? Почему я так реагирую на нее? Как она это делает со мной?

Я проклинаю сны прошлой ночи. Средство Джекилла приедет недостаточно скоро.

Я бросаю все притворство и отступаю.

— Что ты делаешь в моем крыле, Уитли?

— Твоем крыле? — она усмехается, многозначительно оглядываясь в ту сторону, откуда пришла. Ее глаза светлеют, когда вновь встречаются с моими, и в глубине сознания возникает подозрение, когда ее губы растягиваются в медленной улыбке. — Я здесь живу.

— Ты что, с ума сошла? — спрашиваю я.

— О да, дружок, — она покачивает бедрами, и выражение чистой ненависти искажает ее лицо. — Я бы посоветовала тебе, мистер «Правила О'Дойла», поговорить с менеджером твоего любимого отеля. Он может посвятить тебя в текущую обстановку и в то, что произошло, пока тебя не было.

— Не называй меня так.

Меня бесит, что она думает, будто может указывать мне, что делать. Кем, черт возьми, она себя возомнила? С самого начала своего пребывания здесь она пыталась мной командовать, и с меня хватит.

Нелепо, что Аллан позволил ей остаться в этом крыле. Ему было приказано никого не пускать ни в северное, ни в восточное крыло, в наши с Владом апартаменты. Странно, что ее перевели именно сюда, в мое крыло. Вероятно, она предложилаэто, просто чтобы вывести меня из себя, ведь она была рождена, чтобы раздражать меня.

— Если это важно, уверен, он возьмет на себя смелость рассказать мне, что произошло. Неужели вам нечем заняться, кроме как распространять сплетни, мисс Уитт?

На ее щеках расцветает румянец, и на мгновение меня охватывает удовлетворение, пока выражение ее лица не меняется. Появляется странная фальшивая улыбка, кричащая о своей искусственности.