Книга Перепрошит тобой, страница 96 – Жаклин Хайд

Я близок к тому, чтобы достичь пределаи взять то, что тело и мозг распознают как свое. Мою пару.

— Язык проглотил? — спрашивает она, ее взгляд приклеен к тому месту, где мой член напрягся над водой.

— Дверь была заперта, — огрызаюсь я.

— Ключевое слово здесь была, — усмехается она, закусывая нижнюю губу и глядя на меня сверху вниз.

Я хмурюсь, гадая, что она имеет в виду, пока до меня не доходит, что она взломала замок, а я по глупости приказал Микаэлю прекратить наблюдение несколько дней назад, не желая, чтобы кто-либо стал свидетелем того, что может произойти в ближайшие дни. Не допустить, чтобы кто-либо увидел, как связь пар возьмет верх, — жизненно важно.

Знай я в Нью-Йорке, что она моя пара, я бы никогда не позволил ей приехать сюда. Гули смотрят на меня как на своего лидера, и многим будет не важно, что она человек, но есть и те, кто считают людей недостойным видом. Проклятым короткой жизнью и еще более коротким интеллектом. Но я бессилен противиться ей, а Бернадетт ни в чем не обделена.

— Замки в этом доме — смех один, но ведь для этого ты и привез меня сюда, не так ли? Особняк практически пуст, — продолжает она, скрещивая руки на груди и наконец встречаясь со мной взглядом.

— Вон, — удается мне выговорить, заставляя себя медленно вдыхать и выдыхать через рот, пока похоть затуманивает мозг, приглушая логику, которая твердит, что ей нужно уйти.

— Похоже, у тебя там трудности, большой мальчик. Не нужна ли помощь с этим?

Слова, сорвавшиеся с ее губ, звучат практически как мурлыканье, и я не могу не заметить, как глубокий зеленый цвет глаз заволакивает желание, пока она покусывает нижнюю губу. Бернадетт смотрит на мое тело так, словно хочет его.

Она более коварна и желанна, чем любая сирена, суккуб или нимфа, а я беззащитен перед ее чарами.

Оранжевый цвет вспыхивает в голове быстрой вспышкой света, что пронзает череп, в то время как ее пухлые алые губы растягиваются в сладкой улыбке.

Эти полные губы насмехаются надо мной, мятежный взгляд бросает мне вызов, чтобы я укротил ее дерзость. Рычание вырывается из моей груди, когда она приближается, словно не в силах удержаться от соблазна увидеть больше.

— Ты не можешь винить меня за то, что я смотрю, Фрэнк, — говорит она, ее губы складываются в упрямую линию, и разочарование проступает на лице, но она смело смотритна меня.

Я вижу, как она закусывает губу, мучая нежную плоть, и намек на уязвимость, которого не было мгновение назад, появляется в ее взгляде, посылая внутрь меня волну нежелательной нежности.

Я отвергал ее, тогда как поддаться порыву могло бы стать решением всех моих проблем.

Трахнуть ее — значит обуздать свои эмоции и положить конец этой одержимости. Если это так, я вытрахаю улыбку с ее лица и заставлю ее умолять о большем.

О да, я заставлю ее умолять и заставлю ее чувствовать это всепоглощающее желание так же, как и я, пока оно не разобьет ее на части. Образы ее, распростертой передо мной, растрепанной и разрушенной от злоупотреблений, которым я подверг ее прекрасное тело, легко приходят на ум.

Решение принято.

Я поднимаюсь из ванны, с наслаждением отмечая, как ее улыбка исчезает, оставляя ротик в мягком знаке удивления, в который я скоро вгоню свой член.

Глава 24

БЕРНАДЕТТ КРЕНШОУ

— Что тебе нужно, Бернадетт? — спрашивает Фрэнк. Его член покачивается между ног, налившийся, толстый и вздутый, словно стал еще больше, чем в прошлый раз.