Книга Перепрошит тобой, страница 62 – Жаклин Хайд

— Почему фонд помощи кошкам и собакам? — неожиданно для себя спрашиваю я, желая понять, зачем она это делает, каковы могут быть ее мотивы, в то же время отгоняя вопрос, почему меня вообще волнуют поступки человека.

Она хмурится и угрюмо смотрит на меня, обычная усмешка на губах сменяется плотной линией, и она осторожно приподнимается на руках.

Черт ее дери, надеюсь, ее задница поболит пару дней, подумал я.

— Потому что им нужна помощь, и обычно никто не пытается их защитить, — говорит она.

Эти слова поражают меня.

Румянец вспыхнул на ее щеках, словно ей было неловко от признания, и я странно удивился этому, ведь казалось, ничто не может вывести эту женщину из равновесия.

Большинство людей легко навешивают на себя ярлыки. Жадные, деспоты, извращенцы, фанатики и так далее. Так немногие из них искренне ценят жизни других, будучи марионетками собственных эгоистичныхжеланий и капризов, в то время как большинство — рабы системы, созданной, чтобы держать их в узде. Все человечество — стадо для тех, кто стремится властвовать над ними, живущее в блаженном неведении о существовании сверхъестественного.

Но не эта особь. О да. На ней тоже висит ярлык, только вот она помечена как Пандора³⁶ и до краев набита хаосом и злобой.

Я скольжу взглядом по ее соблазнительным изгибам, по ее столь пышной груди, что заполняет даже мои ладони, по широким бедрам, расходящимся от талии, и воспоминание о ее вкусе заставляет слюни течь, пока я смотрю на нее сверху вниз.

Я хмурюсь. Я бы спросил себя, почему у меня такая реакция на нее, но, с другой стороны, я всегда любил хороший вызов.

— Сэр? — раздался ясный голос Бруно у бокового входа.

— Что? — рявкнул я, не отрывая взгляда от женщины передо мной.

— Мы привезли то, что вы просили, — говорит он.

Ее широко раскрытые зеленые глаза вспыхнули, и губы растянулись в мягкую полную улыбку, будто внутри нее зажегся свет.

— Эдгар! — воскликнула она, обходя меня.

Я бросил взгляд на двери гостиной и увидел, как Бруно улыбается Бернадетт, а хмурый Неро тащит рядом кошачью переноску.

Мой взгляд столкнулся с Неро, он приподнял бровь в ответ, наверное, из-за ее присутствия. Возможно, ему интересно, почему я еще не запер ее в темнице. Оба одеты в черные костюмы и галстуки — их обычная форма на заданиях.

— О, привет, как же я по тебе скучала, — щебечет она, ее голос становится выше и драматичнее.

Она протягивает руки к Неро, который, похоже, только рад избавиться от животного и фактически вталкивает переноску в ее ожидающие объятия.

Я наблюдаю, как она опускается на колени и вытаскивает из крошечной сумки комок темно-серой шерсти.

— И как эти головорезы обращались с моим малышом, а? — она цокает языком.

Я поворачиваюсь и вижу, как взгляд Неро темнеет, его губа изгибается в гримасе отвращения от такого прозвища.

Ее взгляд загорается озорством, когда она поворачивается, держа в руках большой серый меховой шар.

— Головорезы? — Бруно фыркает и грубо хлопает ее по плечу. — Знай, эти «головорезы» потратили утро на то, чтобы убедиться, что у мистера Эдгара Аллана Лапочки зажили швы, прежде чем привезти его.

Он тянется погладить кота, и она улыбается в ответ, демонстрируяс ним такую фамильярность, которая мне не нравится.

Меня охватывает багровая дымка ярости, когда ее лицо меняется от скепсиса к чистой радости и благодарности: она аккуратно поднимает кота, чтобы рассмотреть его поближе.