Книга Все проклятые королевы, страница 86 – Паула Гальего

Одетт вдыхает аромат из чашки.

— На этот раз она действительно добавила мяту, — бормочет она, скорее для себя, чем для кого-то.

***

Одетт стоит между ними, в длинном и величественном платье, которое совсем не подходит для холодного северного климата, но не вызывает сомнений в её титуле: королева.

Девицы, вероятно, подобравшие ей одежду, ориентировались на более скромную моду Эреи, но в этом наряде явно ощущается влияние севера и Сулеги: никаких корсетов, только тонкая и мерцающая ткань, облегающая талию и бедра. На голове — диадема, которую для неё привезла Нирида.

— Ваше Величество, — приветствует её Эльба, как только останавливается перед ней, и опускает одно колено на землю, склоняя голову, как и полагается по её рангу. — У меня новости от королевы Друзиллы.

— Говорите, — отвечает Одетт, взмахнув рукой в лаконичном жесте и закрыв глаза в скучающем движении ресниц. Прекрасная игра.

— Королева Друзилла готовится встретиться с вами здесь.

— Прекрасно, — заявляет она, как будто не существует другого варианта, как будто это не снимает с нас всех огромный груз.

— Однако, — продолжает Эльба, — она подчеркнула, что это не значит, что она будет вас поддерживать. Она хочет вас выслушать, узнать ваши причины для войны и…

— Причины? — пересекает её Одетт, напряжённо.

Нирида, стоящая слева, делает шаг вперёд, как будто пытаясь предостеречь её.

— Она хочет услышать ваши мотивы, да, и узнать, почему вы хотите вести свой народ на войну, — объясняет Нирида.

Одетт наклоняет голову.

Нирида бросает ей взгляд.

Не говори…, как будто говорит она. Не рискуй…

— Королева Моргана и король Аарон уничтожили мою семью, — вдруг говорит Одетт, и я тоже немного напрягаюсь. — Убили всех, кого я любила, и разрушили всё, что мне было дорого. Потом они похитили меня, выдали меня за снаряжённого садиста и жестокого сына, который заслуживает того ада, в котором сейчас находится, — объясняет она, с хищной медлительностью добавляя: — А королева Друзилла хочет, чтобы я ей всё это рассказала?

Даже Эльба,такой невозмутимый, кажется, готов проглотить слёзы, чувствуется, что ему не по себе. Может, он и переживает.

— Полагаю, королеве будет интересно, почему именно сейчас, после столь долгого времени, когда её младший брат давно уже дезертировал из Королевства Львов, — говорит Эльба.

Одетт поднимает подбородок.

— Я объясню это королеве лично, когда она решит явиться. Однако вам скажу, если хотите сэкономить время и сообщить ей заранее, что этот момент определили обстоятельства, и что он был тщательно продуман.

«Лгунья», — едва не срывается у меня смех, и я делаю вид, что мне неинтересно.

— Какие обстоятельства, Ваше Величество? — спрашивает Эльба, и взгляд Одетт заставляет его пояснить. — Это не вопрос с упрёком, клянусь. Мне любопытно… Любопытно лично. Хотел бы понять, почувствовали ли вы… что-то.

Одетт размышляет над этими странными словами, и стоит признать, её выражение лица не меняется, пока она ищет, как на это ответить.

Она, похоже, не понимает, о чём речь.

— Что-то?

— Я имею в виду… как бы это сказать? — Эльба продолжает, и я понимаю, что его вопросы касаются чего-то более глубинного. — Это было решение исключительно политическое, стратегическое?

Эльба, генерал всех армий Сулеги, старший советник королевы и возлюбленный принца, что погиб, стоит на коленях, задавая вопросы о вере или судьбе, и это меня беспокоит, потому что я не знаю, как она ответит.