Книга Все проклятые королевы, страница 69 – Паула Гальего

— Так и есть, Дочь Мари. Мы с тобой сестры, и я никогда не ела ни одну из своих.

Одетт снова должна была бы заметить выбор слов, настоятельный тон и тот взгляд, полный неопределённости и ожидания, но она не замечает.

Ещё шаг вперёд.

Одетт могла бы задать много вопросов, но она хорошо помнит, как её назвал Тартало, как её зовут ведьмы, как всегда называла её Ламия, и сердце её бьётся сильнее, когда она принимает истину, которую ещё не понимает, и шепчет:

— Ты Дочь Мари?

Ламия наивно улыбается.

— Нет, милая. Мы сестры не по матери. — Её глаза, навсегда покрасневшие от невидимых слез, устремляются на пространство между ногами Одетт и водой. — Почему бы тебе не подойти поближе? Исцели свои раны в этих водах. Отдохни.

И королева, которая не хотела быть королевой, снова игнорирует опасность и делает ещё один шаг вперёд.

Но она не успевает подойти.

— Кто твой отец?

Ламия быстро наклоняет голову, в жесте, полном усталости и нетерпения.

— Хотя чистота твоей магии, не растворившейся за поколения, делает нас сестрами, по законам смертных мы должны быть двоюродными сестрами, — говорит она, — очень дальними.

— Ты тёмное создание? — спрашивает Одетт.

И Ламия улыбается.

— Тебя беспокоит моя тьма, сестра? — шепчет она, словно мурлычет, мягко и чисто, как журчание воды вокруг них. — Подойди ко мне и попроси желание. Попроси, чтобы для тебя исчезли Вороны, Львы и Волки. Попроси, чтобы ты была свободна навсегда и больше не меняла лиц, чтобы не было тела, которое требует костюмов.

И тогда Ламия понимает, что переборщила, потому что Одетт понимает слова, чувствует тон и взгляд. Как если бы заклятие разрушилось, она снова начинает читать между строк, в опасных пропусках слов.

Она не попросит её лишить себя лица, не попросит избавить от тела. Не попросит её съесть себя.

Одетт делает шаг назад, затем ещё один, и последнее, что она видит перед тем, как развернуться, — это улыбка Ламии, такая белоснежная и яркая, как луна мёртвых: игольница из слоновой кости, наполненная острыми кинжалами.

Глава 11

Одетт

Первыелучи солнца приносят с собой воспоминание о кошмаре. Когда я просыпаюсь, я понимаю, что часть этих темных обрывков все еще осталась в реальном мире.

Мне снится маленький домик в лесу, ведьмы вокруг люльки — моей люльки, а мои безликие родители смотрят внутрь.

Этот сон, тот самый сон, не реальность. Но то, что идет после, — это уже реальность: мутное воспоминание о моей ночной прогулке, босые ноги, шаг от воды, теплый голос Ламии…

Ламия.

Прошлой ночью я говорила с ней.

Когда я встаю, чтобы умыться и избавиться от удушающего ощущения, в зеркале я вижу, как после всего этого я уснула с лицом Лиры… и бегу к унитазу, чтобы вырвать ужин.

Не должно быть так легко. Но это так, и меня это пугает.

Вчера я приняла её форму, и я перестала существовать.

Я подчинилась, когда Нирида принесла мне подходящее платье, и тоже, когда попросила снова встретиться с Эльбой, который рассказал мне о письме, отправленном королевой Друсилой. Солдаты, наши солдаты, всё время смотрели на меня с плохо скрытым интересом. Они думают, где меня держали, как меня привезли сюда, не заметив ничего.

И весь день я удивлялась, как легко адаптироваться к этому образу, к высокомерному тону, жестам и высокомерным взглядам.

Слишком долго. Я слишком долго жила в этом теле, которое кажется таким же моим, как и настоящее.