Книга Все проклятые королевы, страница 43 – Паула Гальего

Мои глаза широко распахиваются; в его взгляде появляется понимание.

Он словно находит тёмную, изломанную и острую нить. Хватает её и тянет, и я чувствую, как что-то рвётся внутри меня, в самом ядре моей сущности, там, где поселились страх и ужас. Его когти вонзаются глубже, разрывая другие, более крепкие нити, пока не остаётся только та, что он держит в своих пальцах. Одним резким рывком он доходит до конца.

Его тело снова начинает меняться. С ужасом я наблюдаю, как светлые волосы темнеют, становятся чёрными, удлиняются и падают по обе стороны лица. Лицо тоже меняется — оно становится более тёмным, смуглым, с высокими скулами, словно поцелованными солнцем, с прямым носом и красивыми губами, несмотря на пятна крови. Его глаза — такие же синие, как моря на севере, — внезапно становятся жуткими, леденящими душу, и я больше не могу верить, что это принадлежит ему, Кириану.

— Лира… — произносит он, смакуя имя, которое мне навязали десять лет назад. — Во что мы теперь будем играть?

— Убирайся! — беспомощно кричу я, но он лишь улыбаетсялицом капитана.

— В тебе нет ничего особенного, — шипит он. — Ничего нового, ничего прекрасного. Ты — пустая копия, бесчувственная глина, лишённая человечности. Ты — инструмент. Хотя нет, ты даже не это, потому что в тебе нет ничего полезного. Ничего, что стоило бы спасти.

Я знаю, что он пытается сделать, потому что сама показала ему это. Я пытаюсь подавить комок в горле.

— И это всё, на что ты способен? — удаётся мне сказать.

Существо смеётся.

Одна его рука отпускает меня, только чтобы снова сжать мою шею. Я кричу, разъярённая своей беспомощностью.

— Сейчас это кажется тебе лишь отголоском реальности, правда? — насмешливо говорит он. — Но не волнуйся, у нас есть время. Через несколько дней, месяцев, а может, лет… ты сломаешься. И тогда твой разум станет моим, чтобы я мог делать с ним всё, что захочу. Ты больше не будешь знать, что реально, а что нет. Я пожру всё и оставлю только крошечный осколок сознания, чтобы ты наблюдала за своей медленной, болезненной смертью в жизни.

Я снова пытаюсь двигаться, теперь, когда одна моя рука свободна. Хватаюсь за его руку, с отчаянием царапаю её, кричу, но он только смеётся.

— Нам будет весело, Лира.

Его высокомерная улыбка, полная крови и острых зубов, медленно исчезает. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять причину — из его груди торчит клинок.

Меч выходит обратно, пронзая тело насквозь, когда настоящий Кирьян с усилием вытаскивает его.

Его одежда вся в крови, но ещё больше меня пугает кровь, заливающая его лицо. Она покрывает почти всю его половину — лоб, скулу, щёку, стекает до самых губ.

Существо отпускает меня, с рычанием поворачивается, но прежде, чем успевает что-то сделать, клинок снова опускается. Удар разрезает шею существа, и голова падает на землю, за ней — неподвижное тело.

— Дай руку! — кричит Кирьян, делает шаг ко мне и хватает за запястье. В следующее мгновение он тянет меня за собой. — Оно поднимется, — говорит он, заметив, что я оглядываюсь назад. — Через секунду оно снова будет преследовать нас.

Я не спорю. Времени нет.

Мы бежим сквозь лес, и я почти не осознаю, куда направляемся. Путь становится всё темнее, а солнце, кажется, уходит с горы, оставляя нас одних.

Глава 7

Одетт

Мы бежим, снова и снова, а я позволяю ему вести себя сквозь деревья. Каменныеступени остаются позади, и мы выходим к другому месту, где возвышаются иные скалы, уложенные с такой тщательностью, словно человеческой рукой.