Книга Все проклятые королевы, страница 207 – Паула Гальего

Я бросаю на неё быстрый взгляд.

— Нирида умна и рассудительна, — тихо говорю я. — Ты будешь в безопасности.

— А она? — спрашивает Ева. — Она будет в безопасности, взвалив на себя такую ответственность?

Я не знаю. И не говорю ей этого. Я сама не уверена. Я сама не знаю, хочу ли я этого, сможет ли Кириан выдержать этот груз, справится ли с этой связью, которую мы не до конца понимаем.

Мы замечаем свет раньше, чем приходим: алые мазки на тёмном полотне. Ветви деревьев украшены фонариками из медной бумаги, от них исходит мягкое красноватое свечение. Они развешаны по обе стороны тропы, указывая путь в глубь леса.

Чем ближе мы подходим, тем больше становится этих огней: на земле, рядом с камнями, на которых лежат монеты для мёртвых, на низких и высоких ветках… Вскоре они озаряют поляну, где раскинулсяозёрный залив.

Все были приглашены, и все пришли. Те, кто был свободен от обязанностей, собрались вокруг небольшого озера. В первом ряду, у самой воды, стоят соргинак, которые должны стать свидетелями. В центре, в каменном храме, уже ожидают нас Камилла и…

Нирида.

Кириан.

Они облачены в лучшие боевые доспехи.

Нирида величественна, как всегда. Её волосы, обычно заплетённые, сегодня распущены, свободно ложатся на плечи. На поясе меч.

Но я не успеваю долго любоваться ею.

Кириан зачесал волосы назад, но несколько тёмных прядей выбились и красиво ложатся на лоб, подхваченные ночным ветром. Он тоже в кожаной броне, нагрудник облегает его мускулистое тело, на руках и бёдрах закреплены защитные пластины… ремень через грудь, точно по линии шрама от раны, которая чуть не убила его, и ещё один пояс, низко на талии.

Такой большой, такой грозный… Я могу представить, что чувствуют его враги, когда видят его в бою. Он воин, готовый к сражению. И я понимаю, что прозвище, данное ему Львами, ему вполне к лицу: «Паладин Гауэко».

Когда они чувствуют наше присутствие, оборачиваются. Соргинак расступаются, и нас подводят к берегу, к чёрным, гладким, широким камням, ведущим к центру озера.

Не знаю, выглядело ли это место так изначально или его подготовили специально к обряду, но оно прекрасно.

Камни под нашими ногами отполированы и сияют, так что я иду осторожно, боясь подскользнуться.

Это было бы просто великолепно — упасть на глазах у всех.

Пока мы идём, приглушённый напев, доносящийся с берега, медленно нарастает. По мере того как соргинак поют, некоторые фонарики, что лежали на земле, взмывают в небо.

Ева, шагающая впереди, замечает это первой и замирает, зачарованно наблюдая.

Свет фонарей отражается в тёмных, неглубоких водах, и кажется, будто по ту сторону зеркала скрыт другой мир, наполненный тьмой, огнём и отблесками света.

Ева продолжает путь, а я пересекаю озеро с тяжестью в груди, вдруг охваченная ощущением торжественности.

— Это просто формальность, — шепчу я, достаточно громко, чтобы Ева меня услышала.

Она оглядывается и вздёргивает бровь.

— Ну да. Конечно.

Она поднимается по ступеням храма, и Нирида подаёт ей руку. Когда та отходит в сторону, передо мной появляется рука Кириана.

Он осматривает меня с головыдо ног — без стыда, открыто.

Когда я беру его ладонь, меня пробирает дрожь, и я вдруг ловлю себя на мысли: так будет всегда?

Всегда ли я буду чувствовать этот призыв, тянущий меня ближе? Этот головокружительный жар, разливающийся в животе, от одного его прикосновения?