Книга Все проклятые королевы, страница 195 – Паула Гальего

— Об этом шла речь в Сулеги, после встречи с Юмой.

Кая медленно кивает.

— Им нужен обет бихоц. Обеим.

В противном случае любая из них может сойти с ума.

— Почему вы рассказываете это нам, Камилла? — спрашивает Нирида после осторожной паузы.

— Потому что, насколько я понимаю, вы — самое близкое к семье, что у них есть. И потому что мы здесь только потому, что Одетт настояла на том, чтобы ведьмы приняли участие в этой войне.

Мыс Ниридой переглядываемся.

— Мы едва знаем Еву. А что касается Одетт…

— Всё непросто, — заканчиваю я.

Не думаю, что она захочет связать себя такой клятвой с кем-то из нас. Не после всего, что мы сделали.

— Все отношения непростые, капитан, — отвечает Камилла, не оставляя места для возражений. Она складывает руки перед собой и смотрит на нас строго, с холодной решимостью. — Многие дети проходят этот обряд по необходимости. Дружба, уважение, доверие… истинная связь рождается позже. — В её голосе звучит жёсткость, требовательность. — Надеюсь, вы понимаете, что случится, если они останутся без корней.

— А теперь? — осмеливается спросить Нирида. — Что будет теперь?

— Вы дали нам два дня отдыха, верно? Ведьмы займутся ранеными настолько, насколько это возможно без истощения перед следующей битвой. Пока вы решаете, каким будет план, мы позволим ведьмам и смертным отпраздновать экайна и летнее солнцестояние.

Нирида не скрывает удивления.

— Камилла, праздники, сейчас…

— Обряды и танцы, которые придадут ведьмам сил, а воинам — боевой дух. И чтобы Дочери Мари, оставшиеся без корней, сохранили рассудок к концу войны: для них обеих должен быть заключён обет бихоц.

Никто не осмеливается возразить. Мы стоим в молчании, пока трое покидают зал. И ещё какое-то время остаёмся здесь вдвоём с Ниридой, не говоря ни слова.

Глава 36

Одетт

Мы остались сидеть у ручья. Хотя, если быть точной, скорее валяться — эта поза, это ощущение разбитости и тяжесть, нависшая над плечами, больше похожи на беспомощное поверженное состояние.

Когда мы вернулись к ручью, оказалось, что смыть с себя всё это здесь не выйдет.

Пруд уносит с собой кровь Дерика.

Ева молчит, и меня удивляет, что это молчание не тягостное, не напряжённое. С ней мне спокойно. Ну, насколько вообще можно чувствовать себя спокойно после того, как превратил человека в кровавую дымку.

Внезапно раздаётся неприятный звук, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть…

— Ты только что… плюнула?

Ева морщится и указывает на свой рот.

— Разве ты не чувствуешь этот… этот… металлический привкус на языке?

Чёрт побери…

— Мне кажется, Дерик попал мне в нос, — добавляет она. — Что? Осмелишься что-то сказать?

Ева смотрит на меня вызывающе, с приподнятой бровью.

Я вздыхаю и сдерживаю тошноту.Правда, горечь и металлический привкус во рту ощущаются отчётливо.

— Думаешь, они поняли, что это сделала я?

— Поняли? После того, как ты ткнула пальцем в его лейтенанта и назначила его капитаном? Нет, конечно. Совершенно невозможно.

— Ох, чёрт… — Я тру глаза и замираю, когда осознаю, что пальцы тоже в запёкшейся крови.

— Так ты собиралась его просто раскрошить или…?

Но мне не приходится отвечать, потому что в лесу раздаётся шум, и мы обе оборачиваемся.

Кириан выходит на свет, подняв руки.

— Кириан, — шепчу я.

— Я вас искал, — его голос едва слышен, как будто он не хочет тревожить существ, которые, несомненно, скрываются вокруг.