Книга Все проклятые королевы, страница 159 – Паула Гальего

Слышу шаги, которые поднимаются по тому же каменному пути, что и я. Спустя некоторое время из-за камней появляется девушка, которую я не знаю. Она идет устало, задыхаясь, пока не садится рядом.

Ветер рвёт её светлые волосы, подстриженные до плеч. Её голубые глаза чуть щурятся, когда она смотрит на безбрежные просторы, раскинувшиеся перед нами: чёрные крыши карминного дворца, серебристая река с маленькими деревянными лодками и дома города.

— Каждый день я ненавижу этих ведьм всё больше, — произносит она.

Я жестом предупреждаю её.

— Твое лицо, — напоминаю я.

Ева нахмуривается, а потом, похоже, понимает, что она сказала, и ругается. Она возвращается в свою обычную форму и втыкает пальцы в свои тёмные волосы, как будто таким образом хочет сбросить с себя чуждое обличье.

— Я приняла этот вид, чтобы выйти из дворца, и не заметила, что взбираюсь сюда так, — возражает она. — Вот почему мне это показалось таким сложным.

Она права. Мы обе уже научились, что в нашей истинной форме мы гораздо сильнее, чем в любых других.

— Опять твои родители? — угадываю я.

Лицо Евы на мгновение сжимается, когда она слышит, как я их называю.

— Каспер и Юль, — произносит она, медленно, — должны научиться уважать границы.

Я стараюсь улыбнуться, показывая понимание, но отвожу взгляд. Это не удаётся. Мне сложно слушать её жалобы и делать вид, что я её понимаю.

Это была сама Амарис, кто отправил письмо в Экиму с новостями о нашемприбытии. Несколько недель спустя Каспер, тоже сын Мари, и Юль, которая была соргинак, пришли во дворец в Городе Ведьм в поисках своей дочери.

Я видела, как её мать обнимала её, как она плакала у неё на плече, пока Ева широко раскрытыми глазами выносила это с мужеством, прежде чем её отец тоже обнял её.

Ее считали мёртвой.

А теперь она вернулась.

Я понимаю, как она себя чувствует. Её забрали, когда она была всего лишь младенцем, как и меня, и она ничего не знает о людях, которые её родили. Наверное, это странно и сбивает с толку… но у неё есть кто-то. У неё есть тот, кто плакал, узнав, что она жива.

А я, в свою очередь, имею бабушку, которая так и не ответила на письма Амарис.

— Они тебя любят, — говорю я, прекрасно понимая, что рассержу её. — И хотят быть рядом с тобой.

— Может, я не хочу быть рядом с ними, — отвечает она, упрямо.

Я фыркаю.

— Что? — бросает она мне вызов.

Она действительно зла, очень зла, и, если я не сдержу язык…

— Ты ведёшь себя как ребёнок. Посмотри на себя, жалуешься на то, что у тебя есть два человека, которые тебя безумно любят. По крайней мере, ты нашла свою семью.

Ева оборачивается, чтобы посмотреть на меня. Ветер играет её тёмными волосами, и несколько прядей попадают ей на лицо.

— Эти двое стояли и ничего не делали, пока Орден лгал и пытал их маленькую девочку, — выплёскивает она. — Твои родители, по крайней мере, могут объяснить, почему не искали тебя.

Гнев вскипает во мне.

— Дура, — шиплю я.

Ева злится.

— Я просто говорю, что мои родители — трусы и лицемеры, и должно быть, для тебя облегчение, что твои мертвы.

Это как молния.

Магия вырывается откуда-то из глубины моего тела, и боль, как будто открылась незаживающая рана, толкает силу, которая вырывается изнутри. Ева отбрасывает меня назад, и её спина ударяется о камень.

Из горы вырывается глубокий звук, похожий на рычание спящей твари, и я ещё не успеваю встать, как Ева рычит, и вдруг чувствую невидимые руки вокруг своей шеи.