Книга Все проклятые королевы, страница 126 – Паула Гальего

Но девочка… у неё есть власть.

Я поднимаюсь на ноги, слегка прочищаю горло и киваю ближайшему стражнику, чтобы он скорее развязал меня. Он ждёт подтверждения от генерала, но действует быстро. Развязывают и Нириду.

Одетт стоит неподвижно, всё ещё напряжённая. Вскоре я понимаю, почему.

— Ева не хотела навредить ни одному из своих стражей, — говорит она королеве.

— И всё же ведьма это сделала, — отвечает та спокойно.

— Если бы не ведьма, вы бы нас не выслушали, — напоминаю я.

Эльба рычит, словно готов броситься на меня. Я его игнорирую.

Девочка бросает на меня короткий взгляд, затем делает знак Кайе. Ведьма кивает и, не меняя холодного выражения лица, делает элегантный жест рукой. Два солдата входят в зал, неся Еву на руках. Её почти тащат, пока не оставляют рядом с нами. Нирида и я спешим подхватить её.

Она бледная, дрожит в наших руках, её дыхание тяжёлое и сбивчивое.

— В следующий раз, когда кто-либо из ваших навредит одному из моих людей, этот человек будет казнён, — сурово заявляет королева.

В глазах Одетт сверкает что-то острое, как лезвие, но она медленно кивает, явно выбирая, какие битвы стоит вести.

— Мы больше не будем противостоять вам, ваше величество Юма.

Девочка величественно кивает.

Мне интересно, сколько раз за последние годы она отрабатывала это выражение лица, сколько часов провела, учась подбирать нужные слова и тон, учась скрывать страх или даже радость.

Детство настоящей Лиры было совсем другим. Она должна была стать королевой, её готовили к этому, но её родители… родители обожали её. Подготовка казалась чем-то естественным, чему она училась невольно, просто глядя на них, на их манеру говорить, принимать решения…

Холод пробегает по моей спине, когда Одетт с лицом Лиры оборачивается ко мне с вопросом в глазах.

— Мы закончили, — заявляю я.

Мы все склоняем головы в поклоне. Лира делает это едва заметно, скорее, как знак признания, как способ выразить благодарность.

Когда мы уже собираемся уйти, голос Кайи останавливает нас.

— Ведьма.

Это не просто обращение, но и предупреждение. Мы все четверо оборачиваемся. Ева поднимает голову, но на неё смотрит не только Кайя — Одетт тоже, и настоящая ведьма переводит взгляд с одной на другую, словно не знает, кому из них ответить.

— Это не угроза, а обещание, если вы продолжите идти по этому пути: вырванные с корнями, вы погибнете — могущественные, ещё славные и молодые, но насильственной смертью.

Ева слегка приподнимает брови, но почти не может двигаться. Одетт, напротив, вздрагивает.

Ведьма разворачивается и покидает зал, прежде чем кто-либо из нас успевает что-то сказать.

— Завтра мы встретимся, командир, — говорит Эльба и жестом приказывает своим людям вернуть нам оружие, которое у нас забрали.

Тягостное ощущение всё ещё висит надо мной, пока мы не отходим достаточно далеко. Я приближаюсь к Одетт и спрашиваю:

— Что ты сказала королеве? Как тебе удалось её убедить?

Одетт бросает тревожный взгляд на Еву, которая едва держится на ногах с нашей помощью.

— Что война — это битва за то, чтобы больше ни одна девочка не росла одна.

Я молча осмысливаю глубину этих слов. Она произнесла их не как Лира, а как Одетт.

Нирида тоже молчит.

Но Ева фыркает, её сухой смешок тут же превращается в кашель.

— Жалкая романтичная дурочка, — хрипло бросает она. — Нужно было выбрать меня.