Книга Все проклятые сны, страница 24 – Паула Гальего

— Ты мне тоже нравишься. — Он покраснел. — Прости, что не сказал тебе этого раньше. — Он сделал паузу, серьезную, долгую, такую долгую, что я подумала, разговор окончен. — Значит… когда ты поцеловала Алекса Алии, ты думала, что это я?

Я кивнула. Видела, как он сглотнул.

— Ты бы захотела меня поцеловать, если бы я сказал тебе?..

— Если бы ты был искренен, да, Алекс. — Я поняла,что хождения вокруг да около могут затянуться, если мы продолжим в том же духе. — Я хочу тебя поцеловать, — призналась я.

Он этого не ожидал. Не ожидал, потому что я видела, как он набрал воздух, внезапно выпрямился и заколебался, гадая, приблизиться ему или отступить.

У него вырвался нервный смешок. — Хорошо, — ответил он, полностью сбитый с толку. — Тогда, полагаю, что…

Он не закончил. Не думаю, что он сам до конца понимал, что собирается делать. Он прижал ладонь к моей щеке, наклонился ко мне, и я увидела, как он закрыл глаза, прежде чем закрыть свои, растаять от прикосновения его пальцев к моей щеке и тепла его дыхания на моих губах.

И тогда что-то взорвалось. Тот поцелуй был другим во всех отношениях.

Я так и не узнала, было ли это плодом идеализации или бессилия, которое я всё еще чувствовала в груди при мысли, что кто-то так меня обманул, но тот поцелуй был лучше.

Было что-то еще, чего не было раньше, и мне это понравилось.

Я знала, что не забуду тот поцелуй, который у меня украли, что часть меня всегда будет помнить его, потому что в этом поступке крылась подлость, которую невозможно забыть; но в тот момент имел значение только Алекс, мой Алекс, и его руки, осторожно обнимающие моё лицо, его губы, просящие разрешения, его язык, ласкающий мой.

Глава 6

Было время, когда я любила жизнь, которую вела в Ордене. По крайней мере, я любила то, что она мне давала: откровения на рассвете с Элианом, легкий смех Леона, робкие поцелуи Алекса.

Так было проще не думать о том, что родители бросили нас или умерли, о ядах, которыми мы травили свои тела каждый день, или о неопределенном будущем, где мы навсегда забудем любой след нашей человечности.

С Алексом я познала опыт первой любви: робкие ласки, украденные поцелуи, неудержимое желание… Мы двигались очень быстро. Теперь я думаю, мы хотели сохранить каждое мгновение, принадлежавшее нам, прежде чем наша судьба станет полностью принадлежать другим.

И я наслаждалась каждым разом, даже самым неуклюжим или неловким, потому что они были моими, были нашими. Жить в одной хижине было преимуществом. Леон и Элиан ненавидели это всей душой. А я была счастлива.

На несколько сезонов я забыла, что это ужасно опасно, ведь тот, кто любит, в итоге проигрывает.

Мне вот-вот должно было исполнитьсявосемнадцать, и к тому времени нас осталось только пятнадцать из двадцати одной кандидатки. Двоих отсеяли, потому что они выросли не так сильно, как ожидалось, а одну — за то, что была слишком высокой. Мира умерла от истощения, еще одну исключили за то, что она потеряла недостаточно веса, показав отсутствие преданности делу. Другой пришлось покинуть программу из-за шрамов, оставшихся после драки. Та, что их нанесла, осталась в Ордене после наказания, не оставившего физических следов. А Тауни умерла от яда.

Мы были на уроке Грима, который я также делила с Элианом, когда крик возвестил о начале нового испытания, которое предстояло преодолеть.