Книга Все потерянные дочери, страница 63 – Паула Гальего

— Арлан, — настаиваю я, делая шаг к нему, — это не реально. Не позволяй ей тебя поймать.

Он держит меч обеими руками, и они дрожат.

— Хочешь, расскажу, как я умерла? Кто убил меня?

— Не слушай её, — шепчет Одетт. В её голосе звучит страх.

— А ты ведь не был рядом, чтобы защитить меня. Хотя и пользы бы не было. Тебе ведь больше нравится эта версия меня, да? Если бы ты знал, сам бы вогнал клинок мне в сердце. Иди, подойди ближе… дай я расскажу, кто пронзил меня…

Она делает шаг вперёд и останавливается. Медленно поворачивает лицо к Одетт, которая подняла руку. Я вижу напряжение в её пальцах, силу, сдерживающую чудовище, и понимаю: она его удерживает.

И я понимаю: это шанс. Я бросаюсь вперёд с мечом, но в последний миг тварь замечает — и рассыпается дымом.

Крик Одетт за моей спиной бьёт тревогу.

— Нет!

Ложная Лирауже стоит за Арланом. Его меч бессилен в руках — он не сможет ударить. Её ладони легли ему на шею, почти нежно, и она улыбается Одетт.

Одного движения достаточно — и Арлан мёртв.

За ними Ева сражается с другим деабру, обернувшимся зверем. Грохот страшен: он обрушивает ярость на неё, бьёт раз за разом, пока она, из последних сил, не бросается к самой слабой — к командирше. Чудище уже пошатывается.

— Скажи ему — и я его пощажу, — мурлычет Лира, склоняясь к лицу Арлана.

Он неподвижен. Застывший, в каменном напряжении, прижатый к её груди.

Одетт не двигается, а деабру бросает мне предостерегающий взгляд, когда я делаю шаг.

Все замирают. И тогда эта тварь наклоняется к уху Арлана и шепчет нечто, отчего он распахивает глаза в ужасе.

Мгновение. Один миг — от её губ к его шее. Её пальцы сжимаются.

— Нет! — кричит Одетт. Это вой, пронзающий лёгкие.

Её рука взмывает — и сила вырывается наружу. Обходит Арлана, будто знает сама, кого оберечь, и вонзается в лоб твари. Я вижу, как в центре её лица раскрывается чёрная дыра, разрастается, пожирает плоть. Она обращается в пепел — и вдруг… ничего.

Чёрная пелена накрывает всё. Я слеп.

Даже в самую тёмную ночь есть проблеск света. Но эта тьма иная. Ненормальная. В ней нет утешения.

— Одетт! — зову я.

— Я здесь, — отвечает она тихо.

Тишина. Нет даже шума боя Евы.

— Ты её убила, — говорю я. — Можешь остановиться.

Молчание.

— Одетт? — выдавливает Арлан, голос всё ещё дрожит.

И тогда вспыхивает свет. Факел, что рождается из её пальцев. Я оборачиваюсь и вижу, как свет ложится на её лицо. Она смотрит на меня, потом поворачивается к Арлану и идёт к нему. Свободной рукой ощупывает его лицо, шею.

— Ты в порядке?

На её лице — настоящая забота. Настоящая боль.

— Да… да, — кивает он, сбитый с толку. Его волосы растрёпаны, лоб блестит от пота, а на одежде пятна крови — должно быть, Эмбер.

Рядом с ним струйкой поднимается белесый дым — тело твари распадается.

— Одетт, можешь рассеять тьму?

Она смотрит на меня. Свет из её пальцев бросает тени на прекрасное лицо, когда она медленно качает головой.

— Нет. Я пробовала. Не могу.

Я сглатываю.

— Нирида! Ева!

Вдалеке вспыхивает ещё один огонёк. Маленький, но достаточно, чтобы я увидел их: обе стоят рядом с изуродованнымтелом второго деабру.

Они его добили.

— Ева, можешь развеять? — спрашивает Одетт, отходя от Арлана. — У меня почти не осталось сил.

Ева делает пас руками, но тьма не уходит.

Она смотрит прямо.

— Я тоже не могу.