Книга Все потерянные дочери, страница 270 – Паула Гальего

Я закрываю глаза и ненавижу то, что у меня нет времени попрощаться. Ненавижу, что мои последние секунды будут полны ярости, насилия, грубой и обнаженной силы, и обещаю себе, что в конце, в самом конце, оставлю мгновение, чтобы вспомнить и ухватиться за что-то хорошее, что унесу с собой.

Может быть, улыбку Кириана.

Я делаю глубокий вдох, сосредотачиваюсь, и в этот миг прикосновение к моей руке сбивает меня с мысли. Я открываю глаза.

Ева крепко держит меня. — Ева, уходи, — бросаю я, не раздумывая, и понимаю, что она не знает всего, что я видела, что чувствовала, что она не знает, что я собираюсь сделать. — И не мечтай, — возражает она.

— Ева, ты не понимаешь. Ты не знаешь, что…

Ева улыбается, и это меня останавливает. Да. Она знает.

— Ты не можешь, — говорю я с разбитым сердцем. — Ты одна тоже. — Она сжимает мою руку сильнее, и мои пальцы дрожат еще больше.

— Меня уничтожит одна мысль об этом. — Не думай, — парирует она. — У тебя нет выбора.

Онасмотрит куда-то поверх моего плеча, и, прежде чем я успеваю осознать, кто-то берет меня за другую руку.

— Нет, — шепчу я.

Кириан ничего не говорит. — Кириан, нет. Я не оставлю тебя. — И я тебя тоже, — резко возражает он. — Я знаю, что ты собираешься сделать, и ты не будешь делать это одна.

За его спиной Нирида только что спешилась.

Я чувствую, как ноги немного подкашиваются. Линия между моей магией и силой, пожирающей жизнь, продолжает колебаться перед нами, как неминуемый приговор, и я так устала…

— Нет времени спорить, — настаиваю я. — Есть время для последнего поцелуя?

Глаза наполняются слезами, и в одно биение сердца я понимаю, что спорить не о чем, что я ничего не могу сделать, чтобы этот мужчина ушел отсюда, чтобы Ева отошла или Нирида спаслась.

Мы попробуем вчетвером. И уйдем вместе.

Я отпускаю его руку, чтобы с силой ухватиться за край его нагрудника, тяну его к себе и целую с благоговением.

Одного поцелуя никогда не будет достаточно, но я пытаюсь отдать ему в нем всё: всё, чем я являюсь, всё, чем мы могли бы стать вместе. Я целую его с нежностью, с болью. Целую с яростью и жаждой, и Кириан отвечает мне тем же. Он обнимает меня за талию, прижимает к себе, и его губы скользят по моим в ласке, которая заменяет собой всё.

Когда я отстраняюсь, слез нет ни в его глазах, ни в моих.

Нирида встала рядом с Евой и смотрит вперед.

— А ну тащи свою задницу обратно в седло, — говорит она ей. — Заткнись, Ева, — возражает та, не глядя на неё. — Нирида, если ты не послушаешься, я…

— Заткнись, — повторяет она с большей яростью, и тогда именно она крадет у неё поцелуй со страстью.

Резкий, непредсказуемый и пылкий, он длится так недолго, что Ева всё еще выглядит удивленной и растаявшей, когда та отстраняется.

У меня горит в груди. Как бы я хотела, чтобы у них было больше времени. Как бы я хотела, чтобы оно было у нас всех.

Но время пришло, это наш путь.

Кириан улыбается мне, и я знаю, что всё хорошо. В моих последних секундах не будет ненависти, не будет гнева. То, что я чувствую, готовя свою силу, меньше всего на это похоже.

Нирида берет за руку Еву, а та берет меня. Я переплетаю пальцы с пальцами Кириана и клянусь себе, что мой последний вздох силы, последний выдох будет направлен на защиту этих двух воинов. Что быя ни сделала. Чего бы это ни стоило.