Книга Все потерянные дочери, страница 193 – Паула Гальего

Обе молчат, когда я заканчиваю, убеждаясь, что рассказ завершен. Затем Ева ругается. Отходит на шаг, уперев руки в бока, и снова ругается.

— Вот же дура. — Она плюет на землю. На снегу остается немного крови. — Безрассудная, глупая пташка. Хочет сделать всё сама…

— Значит, она отправилась на встречу с тем, кто руководит Орденом, — отмечает Нирида. — И этот человек при дворе Сирии, со Львами… А что с Арланом? Он…

— Он в порядке, — перебиваю я. — Я видел его после битвы. Он не захотел со мной разговаривать.

Может, еще рано, а может, он хочет разрушить эту ложь, которую мы плели почти год, и разоблачить нас всех. Если он это сделает… Нет. Я не могу думать об этом сейчас.

— Мы должны заставить его нас выслушать, — говорит Нирида. — А насчет Одетт… — Нам нужно атаковать сейчас же, — выпаливаю я, не особо раздумывая.

Нирида слегка морщится, заметив мое отчаяние. — Нет. Сначала мы должны выяснить реальное положение дел с Орденом, а до этого… мы должны разобраться с Эгеоном, — отвечает она вместо этого. — Сегодня ночью всё могло измениться.

Её предположение ложится между нами тремя тяжелой плитой, медленно и неумолимо давящей на плечи, пока Ева не говорит: — Мое первоначальное предложение в силе.

Нирида встает без посторонней помощи, и мы оба делаем шаг к ней. Ева поднимает руку в мою сторону и бросает на меня сообщнический взгляд. Она собирается её лечить. Хватает её за руку, кладет ладонь на спину, и Нирида либо слишком слаба, либо ей слишком хорошо, чтобы жаловаться.

— Мы не можем убить короля, — шипит она, чуть тише. — И невиновного человека тоже, — добавляю я, напоминая ей.

Ева фыркает. — Где ты его оставил? — спрашивает мой командор. И я показываю ей.

***

Эгеон устроился поудобнее в одной из своих личных комнат. Он снял одежду, в которой был вчера вечером, и облачился в черный шелковыйхалат с вышивкой в багровых тонах. Хвост Урсуге выглядывает на ткани сзади всякий раз, когда он поворачивается к нам спиной.

Мои собственные солдаты оставались снаружи, когда мы пришли, даже несмотря на то, что прибыла стража Эгеона. Я поблагодарил их, и теперь снаружи слоняются только солдаты короля Илуна, пока он ищет и разливает ликер лазурного цвета в бокалы из переливчатого стекла.

— Не рановато ли, ваше величество? — замечает Ева.

Эгеон вскидывает бровь и делает глоток так, что становится ясно: это далеко не первая его порция.

— Она тоже так умеет? — спрашивает он затем, обращаясь к командору. — Конечно, умеет, верно? — Он цокает языком. — Я видел Одетт и Королеву Королей в одной комнате, значит, это должна быть она.

Он дарит Еве снисходительную улыбку, и та, не меняя серьезного выражения лица, меняется прямо перед ним. Мгновение спустя на него, скрестив руки на груди, смотрит Эгеон, куда более щуплый и низкорослый.

Выражение его лица, с бокалом в нескольких сантиметрах от рта, не скрывает ужаса, который, должно быть, овладел им.

— Дружеское напоминание: вам выгоднее вести этот разговор с командором. — Она указывает на Нириду подбородком, и челюсть Эгеона напрягается.

Он делает нам знак занять места перед столом, на котором оставил ликер и бокалы.

— Если уж мы выкладываем карты на стол, — начинает он, — я хочу искренности. Нирида кивает.

— Лира из Эреи когда-нибудь была коронована? Я молчу. Позволяю ей принимать решения. — Нет, — отвечает мой командор. — Королева Королей — это символ.