Книга Все потерянные дочери, страница 188 – Паула Гальего

Королева мягко качает головой и снова привлекает мое внимание. — Нет. Они просто ведьмы и колдуны. Все те, кто последовал бы за твоей бабушкой, если бы она решила проблему войны в корне.

— Какова была альтернатива, чтобы избежать Леса Ярости?

На мгновение она замолкает, и я понимаю: то, что она собирается сказать, достаточно ужасно, чтобы ей приходилось взвешивать слова… но я ошибаюсь. Всё хуже. Гораздо хуже, чем я могу представить.

— Уничтожить Сирию. — У меня останавливается сердце, но она на этом не заканчивает. — Уничтожить Ареамин, Рунтру и Тану.

Я резко вдыхаю, но и всего кислорода в этой комнате было бы недостаточно. — Ты хотела уничтожить всё Королевство Львов.

— Ты знаешь историю Лилибе и Мелоры? Тебе её уже рассказали?

Кожа зудит, словно я не могу удержать в себе всё, что происходит внутри, и я храню молчание, храню самообладание, храню ужас. Я провожу языком по пересохшим губам.

— Мелора потеряла контроль и стерла целый город с лица земли. Лилибе пришлось её убить.

— Конечно, тебе рассказали. — Она улыбается с некоторой горечью. — Это первое, чему учат тех из нас, кто рожден с даром: цена использования всей нашей силы, наказание за неповиновение тем, кто хочет держать нас на привязи. — Она делает паузу, внимательно меня разглядывая. — Эмбер говорит, ты хочешь поступить правильно, вернуться на путь, но не знаешь, каков он.

У меня еще много вопросов. Не буду ли я выглядеть слишком испуганной, если задам их? Я должна тщательно взвешивать свои следующие слова.

— Вороны, — говорю я медленно. — Мы — Сыновья и Дочери Мари. Как ты это сделала?

Лжекоролева понимает, что я тоже торгуюсь. Нравится ей это или отбивает желание дать мне второй шанс, я не знаю. Тем не менее, она продолжает:

— Я ничего не могла сделать, чтобы остановить то, что произошло в Лесу Ярости. Мир, каким мы его знали, был сломан навсегда. Мы потеряли территории, семьи и целые ковены; и всё потому, что Ингрид была трусихой. — Она цокает языком. — Все Сыновья и Дочери Мари всех королевств пришли, когда твои родители их позвали, и многие их дети, как и ты, остались сиротами… и я взяла их под свою опеку.

Что-то горькое скручивается в узле моего желудка. Она поднимает голову и указывает на некоторых из тех, кто ждет позади, но я не двигаюсь.

— Они помогли мне собрать остальных.

Собрать.

— Зачем? — Не могу сдержаться. Мне нужно знать. — Зачем запирать нас, кормить ложью и делать именно то, за что ты критиковала других, но гораздо хуже?

Лжекоролева поднимает руку, и мгновение спустя теплые подушечки её пальцев гладят меня по щеке. Всё мое тело напрягается, но больше всего сбивает с толку её скорбное, почти раскаявшееся выражение лица.

— Чтобы следующее поколение выросло свободным.

Я сглатываю и пытаюсь унять дрожь в голосе, когда шепчу: — Жертва.

Она кивает. — Я была одна. У меня были другие ведьмы, готовые помочь, но ни одна Дочь Мари не была достаточно свободна, чтобы критиковать Ингрид или других королев. Так что моя власть была ограничена, и тогда я встретила Моргану. — Онаулыбается, словно это драгоценное воспоминание. — Она собиралась бежать туда, где её никогда не найдут: в Землю Волков. Она забрала сына и собиралась бросить Аарона и своих подданных. Боялась мести ведьм. Даже она поняла, что случившееся в Лесу Ярости было зверством… А я её не искала. Не знала, что найду её на той дороге, так близко к границе. Это было дело рук Мари, и все кусочки сложились воедино.