Книга Клетка для дикой птицы, страница 74 – Брук Фаст

Но загадка Вейла… Пока что, хоть он и ненавидел меня всей душой, он был единственным охранником, проявившим хоть каплю милосердия и способность к сочувствию.

И мне нужно было знать почему.

Если Вейл был тем, к кому можно обратиться за услугой, мне нужно было втереться к нему в доверие. Понравиться ему. Может, даже заставить поверить мне.

В то утро за завтраком он подошёл ко мне в столовой, чтобы отвести на работы.

— Давно ты в охране? — выпалила я, пока он проводил ключ-картой и вёл меня в главный коридор.

Очень непринужденно.

Вейл посмотрел на меня, приподняв брови, во взгляде сквозило подозрение. — Год.

Я вскинула глаза, сканируя камеры на стенах. Заметив, что ни на одной не мигает красный огонек, я продолжила: — Всё время в Эндлоке? Или раньше патрулировал улицы города?

По крайней мере, задавать вопросы лучше, чем упражняться в сарказме. Куда дружелюбнее.

— Я был здесь всё время.

Он не давал мне особого простора для разговора. Я подавила вздох.

— И ты всегда знал, что именно этим хочешь заниматься в жизни? — продолжила я донимать его.

— Я всегда знал, что окажусь именно здесь, — горько огрызнулся он.

Мы оба замолчали, завернув за угол и наткнувшись на пару охранников у запертой двери. Я обдумывала слова Вейла, пока он кивал коллегам и проводил картой, пропуская меня в дверь и в следующий коридор.

Дверь за нами захлопнулась, и Вейл резко остановился посреди пустого коридора. — Что ты делаешь?

Пульс застучал в висках. — О чём ты?

— Почему ты задаёшь столько вопросов? — спросил он, шагнув так близко, что я почувствовала спиной холодную каменную стену; холод просачивался сквозь униформу.

Он упёрся ладонями в стену по обе стороныот моей головы, заперев меня в клетку из своих рук, и мне пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в его расплавленные глаза.

— Ты не производишь впечатления любительницы светских бесед. Наоборот, я отчётливо помню, как в ночь нашей встречи мы сразу перешли к делу, минуя болтовню. — Его глаза зло блеснули.

Я глубоко вздохнула, заклиная лицо не заливаться краской от его слов или воспоминаний о той ночи. Но под его взглядом это было почти невозможно.

— Ты спас меня вчера, — выдохнула я; наши груди почти соприкасались. — Враги так не поступают. Я пытаюсь заключить перемирие.

Я едва не сморщилась от глупости собственных слов и ждала, что он уличит меня во лжи.

Он смотрел на меня, прищурившись, будто видел сквозь лоб мысли, роящиеся в моей голове. — Ты преступница.

Но он не назвал меня мятежницей.

— Да, и я расплачиваюсь за это тем, что нахожусь здесь, — ответила я, подбирая слова, чтобы склонить его на свою сторону. — Разве этого недостаточно? Или тебе нужно ещё и продолжать меня ненавидеть?

Он поднёс руку к моему лицу, и подушечка его большого пальца коснулась моей полной нижней губы, медленно скользнула от центра к уголку и задержалась там.

Я задержала дыхание, губы приоткрылись, а он ухмыльнулся, поднимая палец к моим глазам, чтобы показать крошку, которую он убрал — остаток моего завтрака.

Я снова вспыхнула.

— Ты в детстве мечтала стать охотницей за головами? — Его голос разрезал наэлектризованный воздух, когда он отвернулся, чтобы продолжить путь по коридору.

Внезапная потеря близости заставила меня поёжиться от холода.

Я закатила глаза, переходя на бег, чтобы угнаться за его широким шагом. — Да. Всегда хотела выслеживать беглецов и сдавать их, зная, что их убьют.