Книга Истинная на сдачу, дракон в комплекте, страница 54 – Ника Калиновская

— Ну и ну… — пробормотал он, почесав затылок.

Мужчина медленно поднял из корзины огромное яйцо, аккуратно покрутил в руках, как будто проверяя, не живое ли, и потом всё же бережно положил обратно. Остальные яйца — обычного, пусть и немного крупного размера — он быстро переложил в ящичек с отделениями. Видимо, это был местный вариант яичных лотков, сделанный, кстати, весьма толково. И только это гигантское яйцо осталось лежать одно, будто стеснялось своей неуклюжести и неформатности.

— Это что ж, квирин у них там что ли на подворье поселился?.. — проворчал Орлин, щурясь на яйцо, будто от взгляда оно должно было само всё объяснить.

Старик снова потянулся было к нему, но потом резко отдёрнул руку, словно представил, как из яйца прямо в кухне вылупляется птенец с клювом, как у грифона, и характером похлеще любого деревенского петуха.

— Ну его... Пусть полежит. Вдруг и правда квиринье. Эти твари с южных болот всё несутся, где попало… — пробормотал мой напарник и спешно занялся тем, что было понятнее и безопаснее — перекладыванием сыра и зелени.

А яйцо так и осталось лежать в корзине — неуместно большое, будто случайно забытое кем-то из другой сказки.

Когда мы, наконец, разобрали последние свёртки и корзины, рассортировали еду, сложили ткани и расставили баночки с редкими снадобьями, казалось бы, можно было бы выдохнуть и сесть отдохнуть. Но Орлин, будто и не провёл ночь, полную тревоги, беготни и борьбы за жизнь господина, лишь отряхнул руки от муки, притороченной к одному из мешочков, и деловито направился к очагу. Ни усталости в движениях, ни жалоб —только привычная сосредоточенность старого слуги, для которого домашние хлопоты были сродни медитации.

Словно всё произошедшее — вспыхнувшая лихорадка, ядовитая рана, бессонные часы и бесконечные повязки — было всего лишь отголоском дурного сна, которому он не придавал значения. Мужчина возился с яйцами, шинковал принесённые овощи, шептал себе под нос что-то невнятное — вероятно, прикидывал, что ещё есть в закромах и на сколько этого хватит. И когда спустя полчаса, наполненного запахами жареного лука и теплым ароматом подрумяненного хлеба, на столе появилась миска с нехитрым, но ароматным омлетом, я почувствовала, как мышцы в плечах расслабились, и впервые за долгое время захотелось улыбнуться.

— Так вот он какой, дворянский шик, — усмехнулась я, садясь за стол.

— Ну хоть чем-то должен отличаться завтрак в герцогском доме, — буркнул в ответ старик, даже не обернувшись.

После трапезы я поймала себя на том, что стою у умывальника, орудуя щёткой и мыльной пеной. Чистые тарелки блестели в свете тусклой свечи, и только когда последняя ложка была вытерта до скрипа, я осознала, что, похоже, влипла: если не вымою — он сам этим займется, старый упрямец. А это, по сути, моральное принуждение.

Когда кухня снова засияла порядком, мы молча переглянулись. Герцог. Надо проверить его состояние. Мы с Орлином тихо заглянули в комнату, где Кристиан теперь лежал спокойно и дышал ровно. Лоб был прохладным, а повязка не мокла.

— Иди, дитя, отдыхай. Успеем ещё мышцы помучить.

С чувством выполненного долга я поднялась в свою комнату, которая, несмотря на скромность, всё же была настоящим подарком после ночи, полной тревог, крови и ядовитого жара. Узкая кровать с мягким матрасом, аккуратно сложенное покрывало, плетёный коврик у изножья — всё это казалось почти роскошью в контексте последних суток. Здесь было тихо: никого, кто стонал бы от боли или шумел кастрюлями. Моя собственная комната, пусть и временно, но исключительно моя. Я натянула на себя тёплое одеяло, уткнулась лицом в подушку и закрыла глаза в надежде, что усталость возьмёт своё и я моментально провалюсь в глубокий, почти спасительный сон.