Книга Истинная на сдачу, дракон в комплекте, страница 52 – Ника Калиновская

Я откинулась назад, выдохнула и тут же снова взялась за дело. Он дышит — этого достаточно. Панике тут не место. Рану нужно очистить, остановить кровь, подготовить всё до возвращения Орлина. Работа — вот что важно. И я знала, что делать.

Старик вернулся, будто знал, что именно в этот момент я нуждаюсь в его уверенности. Он молча поставил на стол свою сумку, достал пузырёк с резким, почти обжигающим запахом — спиртовым, без сомнений. Когда слуга обрабатывал рану, Кристиан дёрнулся даже в полубессознательном состоянии. Затем мазь — густая, тёмная, с резким травяным запахом, словно из десятка болот. Но я не отводила взгляда, старалась запомнить каждое его движение. Чистая тряпица, туго перевязанная вокруг плеча, почти походила на бинт.

— Повязку нужно будет менять каждые два часа, — глухо сказал Орлин, взглянув на меня.

Я кивнула. Это мне по силам. Это я точно сделаю. а сейчас можно было оставить нашего пациента не надолго и спуститься вниз. Мы оставили лишь одну свечу на тумбочке — достаточно, чтобы видеть, если вдруг что, но не тревожить зрение спящего. Орлин подхватил таз с розовато окрашенной водой, и мы начали спускаться по лестнице, стараясь не шуметь.

И тут — стук. Тихий, но настойчивый, как у человека, которому нужно, но страшно.

— Да кого ещё принесло среди ночи? — пробормотал старик, опуская тазик на пол и направляясь к двери.

На пороге оказался сухонький мужичок в потёртой куртке. Он что-то торопливо зашептал Орлину, понижая голос, как будто боялся быть услышанным. Старый слуга нахмурился, откинул за спину волосы, вперился в говорящего с вниманиеми... не перебивал, слушал до конца.

А как только гость, завершив свою сбивчивую речь, отступил в тень, Орлин обернулся ко мне, недовольно сдвинув брови:

— Это староста поселения, который просил помощи у господина. И ему хватило наглости явиться сюда. Говорит, вещи Его Светлости привез, — пробурчал он, со скрипом в суставах шагнув вперёд. — Вот же упрямый.

Но тем не менее старик поспешил за гостем, прихватив свечу, и я, не отставая, двинулась следом. Мы шагали по узкой тропинке, где ветки хлестали по плечам, а тусклый огонёк в руке старика выхватывал из темноты лишь куски дороги. Вскоре наша странная троица оказалась на краю дороги, у самой обочины, где стояла старая, потрёпанная телега, запряжённая старой кобылкой.

Незнакомец, тот самый староста, молча передал Орлину тёмную куртку Кристиана, затем его меч и сумку. Всё это выглядело так, будто спешно собранное. Старик ничего не сказал, только кивнул. Мужичок же почесал затылок, замялся, а затем начал выгружать из повозки ещё вещи — корзины, свёртки, узелки, перевязанные цветной бечёвкой.

— Здесь немного еды... женщины наши передали, — тихо проговорил он, будто оправдываясь за поздний визит и за проявленное участие.

Орлин зыркнул на него так, что тот чуть не уронил корзину, но всё же буркнул:

— Ну уж ладно, коли тащили…

Старик начал собирать дары, но руки были заняты, и многое сразу поднять не мог. Староста предложил помощь, и одну из корзин передал мне. Она была увесистая. Я пригляделась — внутри громоздилась гора яиц, и одно из них явно выделялось: крупное, размером с тыкву, с узорчатой скорлупой. Страусиное, что ли? Или от какой-нибудь местной нечисти...

С этим необычным багажом мы втроём двинулись обратно, обратно по извилистой, заросшей дорожке к особняку, где тусклый свет одинокой свечи впереди казался почти маяком среди ползущей из леса ночной тьмы.