Книга Истинная на сдачу, дракон в комплекте, страница 160 – Ника Калиновская

— Пойдём, — кивнул я.

Девушка встала, немного удивлённая, но поспешила за мной. Мы поднялись на второй этаж, в ту самую комнату, куда давно никто не входил. Я открыл дверь — и Александра замерла на пороге, будто вошла в храм. Шагнула осторожно, взглядом скользя по вещам, по стенам, по покрывалу на кресле у окна. Тихо. Почтительно.

— Это была её комната, — сказал я просто. — Здесь почти ничего не изменилось.

В дальнем углу стоял сундук. Тот самый. Над ним мерцало старое плетение — заклинание сохранности, сотканное в полголоса, почти на выдохе, из тех, что держатся не силой, а памятью. Я коснулся его ладонью, и чары мягко разошлись.

Крышка открылась с лёгким скрипом, и внутри нас встретил запах — не времени, а чего-то... родного. Ткани были сложены аккуратно: бархат, хлопок, лен, даже немного шёлка. Все — целые, чистые, как будто их только вчера купили.

Саш ахнула. Тихо, с искренним восторгом.

— Они… идеально сохранились.

Сзади послышалось ворчание:

— Ну наконец-то хоть пуху, что у нас по двору летает, найдётся применение, — Орлин, появившийся на пороге, хмыкнул, почесал подбородок и добавил: — А то уже, честно говоря, как в курятнике сплю. Подушка шуршит, как стог.

Я рассмеялся. Тихо. И вдруг почувствовал, что в этом странном вечере — с подушками, сундуком, тканями и драконами — впервые за долгое время стало по-настоящему тепло. Мы были разные и не были семьёй. И всё же… было ощущение, что мы строим что-то общее.

Александра

Я осторожно наклонилась к сундуку, пальцами проводя по краям сложенных отрезов. Материю подбирали с любовью — это чувствовалось. Каждый кусок был особенным: плотный лён с мелким тиснением, мягкий хлопок приглушённых тонов, светлый сатин, который наверняка когда-то предназначался для чего-то нарядного. Я выбрала лишь несколько — тех, что точно могли подойти для дела, не самые дорогие, но крепкие и добротные. Взяла нитки, иглы, крючок, пару деревянных пялец и портновскую ленту. Всё по делу. Всё — с мыслями о том, как не ошибиться.

Пока я собирала вещи, меня не покидало чувство, что в этот момент мне доверяют не просто ткани и иголки. Кристиан позволил прикоснуться к тому, что связывало его с матерью. А такие вещи не передают просто так. Это был не сундук с запасами — это была часть памяти, часть сердца, которую он открывал без слов. И я не имела права обесценить этот жест.

Сложив всё в корзину, я сдержанно поблагодарила и, прижимая её к груди, вышла из комнаты. Мужчина не сказал ни слова, но взгляд его был внимательным, чуть серьёзнее обычного. Я поняла: он всё понял и тоже доверился.

В своей комнате я аккуратно разложила ткани на столе, развязала пучки ниток, разложила крючки и иголки, осматривая, что к чему. Всё целое, надёжное и прочное — как надо. Я провела пальцами по краю одного отреза, прикидывая, с чего начну, и уже в голове начали выстраиваться выкройки. Но…

Сквозь окно уже ложились вечерние тени. День незаметно подошёл к концу. На дворе темнело, и с участка донёсся гул гусей, уже затихающих в ночной загон. Я откинулась на спинку стула и вздохнула. Сейчас браться за иглу было бы глупо.

Пух нужно собирать днём, когда светло и когда пернатые сыты и не носятся во все стороны. Вечером, если начать их будить — они поднимут такую бурю, что уснёт только Орлин, и то, наверное, из упрямства.