Книга Истинная на сдачу, дракон в комплекте, страница 157 – Ника Калиновская

А потом он протянул руку. Без пафоса, без резких движений, почти как бы между делом — просто коснулся моих пальцев, осторожно, словно проверяя, позволю ли я, не отдёрну ли руку. Но я не отдёрнула. И не потому, что растерялась — просто в этом жесте было что-то настолько естественное и правильное, что любое сопротивление показалось бы фальшивкой.

Его ладонь была тёплой, чуть шершавой, с едва заметными следами работы, и прикосновение оказалось удивительно спокойным — не напористым или настойчивым, а уверенным в самом главном: в присутствии. В реальности этого момента. И в этом простом касании было больше, чем во всех словах, что мы сказали — и, возможно, скажем когда-либо.

Я осталась стоять, не двигаясь и чувствуя, как пальцы чуть подрагивают, и в груди поднимается тепло — то самое, которое приходит не от солнца, аот чьего-то тихого, честного присутствия рядом. Он не сжимал мою руку, не тянул к себе, просто держал — легко, но с тем особым вниманием, которое невозможно подделать.

И в этой тишине, нарушаемой лишь шумом ветра и далёким гулом все еще работающих на поле крестьян, в этом взгляде и в этом молчаливом прикосновении было что-то удивительно личное — слишком тонкое, чтобы описывать словами, но достаточно сильное, чтобы я не могла не почувствовать.

— Вы ведь… правда в порядке? — спросила негромко, словно не хотела спугнуть то хрупкое, что возникло между нами, и всё же не могла удержаться от желания услышать подтверждение.

Мой собеседник ответил не сразу, чуть наклонив голову, но потом всё же заговорил, так же тихо, как и я.

— Сейчас — да. Потому что вернулся.

Я улыбнулась — не потому что так нужно, а потому что иначе уже не могла. Улыбка вышла мягкой, чуть грустной, но настоящей, и в ней, как и в его прикосновении, было гораздо больше, чем можно объяснить.

В этой уютной тишине Кристиан все же медленно убрал руку, но наши пальцы задержались на мгновение, словно не спешили отпускать. И этого короткого прикосновения, этой секунды понимания между нами оказалось достаточно, чтобы что-то поменялось. Незаметно. Навсегда.

Мы стояли молча, ещё несколько секунд, не торопясь возвращаться, словно оба понимали, что вот этот момент — между тишиной и шагом — важнее любого следующего. Но жизнь, как всегда, шла своим чередом, и со двора уже доносились звуки, которым было совершенно всё равно, что происходит в душе у герцога и простой девушки.

— Пора, — негромко сказала я, чуть понизив голос, чтобы вернуть себе привычное дыхание.

Мужчина рядом со мной кивнул, и мы вместе направились к калитке, не торопясь, будто каждый шаг по этой дороге уже был не совсем таким, как раньше. Мы шли молча — не потому что не о чем было говорить, а потому что и без слов всё было сказано.

Когда мы вошли во двор, нас тут же встретила делегация в полном составе: гуси гордо вытянули шеи, в ожидании корма уткнувшись в воздух, цыплята суетливо заметались у ног, один из них почти врезался в подол моего платья, но сразу же важно убежал, словно ни при чём. Где-то сбоку щёлкнуло крыло — это драконёнок, из своей тени, важно наблюдал за возвращением, склонив голову на бок и чуть прищуриводин глаз, будто собирался потом обсудить всё с кем-то своим.

Орлин стоял у грядок, с ведром и лопатой, и, заметив нас, только фыркнул в усы и театрально буркнул: