Книга Парфюмерша из Ведьминой Хижины: путь к свободе, страница 44 – Молли Винтер

Этот хаос за окном контрастировал с мертвенной тишиной внутри хижины, которая и разбудила меня в то утро. Обычно по утрам Яра уже возилась на кухне, бренчала крышками, ворчала или отчитывала Жнеца за его мелкие хулиганства. Сейчас же — ни звука, кроме треска догорающих в камине поленьев. Я села в постели, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Что-то не так, подумала я, и сердце сжалось от необъяснимой тревоги.

Я сбросила одеяло и поспешила выйти из комнаты, ступая босиком по прохладным половицам. Общая комната была залита мягким утренним светом, проникающим через маленькие окошки, но воздух казался тяжелым, застывшим. Я прошла в комнату Яры. Она лежала в своей кровати, укрытая лоскутным одеялом, которое она сама сшила из обрезков тканей. Она выглядела мирно, но на ее лице застыла непривычная безмятежность — ни морщинки беспокойства, ни ехидной улыбки. И грудь не поднималась. Ни вдоха, ни выдоха.

— Яра? — тихо позвала я, голос дрожал, как осиновый лист на ветру. — Вы спите?

Ответом была лишь звенящая тишина. Я осторожно дотронулась до ее руки — холодная. Безжизненный, каменный холод, который проникает в пальцы и леденит душу. Я отдернула руку, словно обожглась. Нет, нет, нет… Это не может быть правдой.

Ко мне подошел Жнец. Он не прыгнул на кровать с обычным рвением, а просто сел рядом, уставившись на хозяйку. В его глазах не осталось ни капли сарказма — только бесконечная печаль, глубокая, как бездонный колодец.

— Она говорила, что так и будет, — проскрипел он, и его голос был чужим, хриплым и усталым, без привычной язвительности. — Скажет «всем спокойной ночи» и не проснется. Без боли. Она всегда знала, когда придет ее время… и как она уйдет.

В комнату вкатился Пыльник и замер, его пушистый шарик слегка дрожал. Умник на полке захлопнул книгу с тихим хлопком, и страницы замерли. Вся хижина замерла в немом ожидании, словносамо здание скорбело. Даже ветер за окном утих, не осмеливаясь шелестеть листьями.

Слезы текли по моим щекам сами собой. Эта странная, взбалмошная, мудрая женщина стала мне больше, чем просто наставником. Она видела меня насквозь, учила не только магии, но и жизни. Как мама, которой у меня не стало так рано. Я вспомнила наши вечера у камина, ее истории о былых приключениях, ее смех, когда я путалась в рецептах. Как же теперь без нее?

Мои глаза упали на листок бумаги, пришпиленный к тумбочке ржавой булавкой. На нем был знакомый корявый почерк Яры — неровный, но такой родной.

«Ну, привет, рыжая.

Если ты это читаешь, значит, я уже упорхнула.

Не реви по мне. У меня все было. И приключения — помнишь, рассказывала про тот бал у эльфов, где я охмурила принца одним взглядом? И любовь — бурная. И даже неплохая ученица в итоге нашлась — это я про тебя, если ты не догадалась.

А теперь слушай сюда… Не давай Жнецу слишком много жирного, а то разжиреет и не сможет ловить мышей. Метлу хвали раз в день, она любит комплименты. Пыльнику оставляй молока по утрам, иначе обидится и спрячет все твои носки. Чирика не целуй. Дому иногда пой песенки, он от этого оживает. Сама не тупи. Ты способнее, чем думаешь. Вари зелья, экспериментируй. Эта хижина теперь твоя. Со всеми потрохами и привидениями. Ты справишься. И помни: сила — в тебе.

Яра.

P.S. В сундуке под кроватью найдешь кое-что еще. На первые трудности. А если кто-то из прошлого объявится — будь начеку. Загадки решай, секреты храни.»