Книга Дикарь и лебедь, страница 177 – Элла Филдс

Он подошел ближе, и я, заскрипев зубами, села – руки скользнули по грязной и залитой кровью траве по обе стороны от головы Дейда.

Одноглазый воин застыл, затем протянул руки и, несмотря на то что я предостерегающе покачала головой, двинулся дальше.

От меня исходило безмолвие – столь громкое, столь полное, столь неумолимое, что Тесак все-таки отступил – отшатнулся.

Он повторил попытку приблизиться, и у него отвисла челюсть – его руки уперлись в невидимую стену. Подойти ближе он не мог.

Я с облегчением повернулась к Дейду и, всхлипнув, прошептала:

– Я тоже тебя люблю. – Я рассмеялась, стерла землю и кровь с его щеки. – Хотя, полагаю, ты и так это знал. Но ты, – губы мои задрожали, все тело затряслось от такого горя, что я, едва дыша, выдавила, – ты покинул меня, прежде чем я успела сказать, что прощаю тебя. Так что вернись.

– О звезды, – донеслось до меня.

Я погладила короля по голове и настойчиво повторила:

– Ты должен вернуться.

– Что за наваждение? – сказал кто-то другой.

– Опал, – хрипло окликнуламеня мать. – Опал, прекрати.

Торопливые шаги зазвучали ближе, но остановились у невидимой преграды. Я не смотрела на нее. Я не могла пошевелиться. Мать выругалась, но затем заговорила мягче.

– Опал, – уговаривала она меня. – Я знаю, поверь мне, знаю, как это больно, как это похоже на конец, но ты должна прекратить.

Звезды создали тебя для меня.

Я не поняла, что она имела в виду, но мне было все равно. Я сомневалась, что хоть что-нибудь еще взволнует меня в этой жизни.

Я люблю тебя, Опал Грейсвуд.

– Проклятье, она же горит. Брим! – взревел Тесак. – Клыка не видно? Приведите кто-нибудь его и сраного целителя.

– Нет, – огрызнулась на него Серебрина. – Даже не думайте.

А потом все залило светом.

Сияние окружило нас с королем – неосязаемое, непреодолимое, ослепляющее. Кожу покалывало, она пульсировала в такт медленному биению моего сердца.

Я заслонила собой Дейда, и слезы закапали ему на лицо, сбегая в землю. Разлом во мне наконец затопило водой – бурлящий поток был так силен, что сдерживаться я больше не могла. Он выплеснулся из меня наружу.

Проломил себе путь.

– Не горит, – сказала мать, и прозвучало это так, будто голос ее донесся из глубокой пещеры. Слова извне становились все тише и тише. – Она сияет.

С каждым хриплым выдохом из меня вытекала сила, и я обняла Дейда, не способная пошевелиться, даже если бы того захотела. И я не хотела. Я знала, что рано или поздно мне придется встать, но мысль об этом была невыносима. Пока что.

– Ни за что, – прохрипела я, уткнувшись носом в щетину на его подбородке, вдыхая запахи кедра и дыма, исходившие от шеи короля.

Раздался удар, что-то дрогнуло у меня под рукой.

Я резко поднялась – но лишь на локте. Вокруг было слишком темно, слишком светло, слишком ярко – как во сне.

Дейд застонал, и я с мучительным усилием оторвала взгляд от его груди, от раны под моим плечом, что перестала кровоточить и начала затягиваться.

– Дейд, – задохнулась я и посмотрела на его лицо.

– Лебедь. – Его губы слиплись. Король сглотнул, снова застонал, затем выругался. – Я тебя слышал, и я… – Он закашлялся и сипло добавил: – Я ловлю тебя на слове. Так и знай.

Я улыбнулась, от накрывшего меня облегчения забыв, как дышать. Я улыбнулась, потянулась к его лицу, но рука моя оказалась слишком тяжелой и упала ему на плечо.