Книга Дикарь и лебедь, страница 178 – Элла Филдс

Я улыбнулась шире, а потом все вокругпотемнело, и я позволила себе провалиться в сон.

Опал

Невесомые, как перышко, пальцы коснулись моей брови, убрали с лица волосы и погладили по щеке.

Я прильнула к той руке, зная, кому она принадлежит, не желая расставаться с ней – нуждаясь в ее прикосновениях.

Я была в коконе тепла, сильная рука притянула меня к крепкой груди. Когда я проснулась, он все еще был рядом и ждал – усталые глаза в синяках, сонный изгиб рта, спутанные волосы.

Я тут же испытала огромное облегчение, потянулась было к этому лицу, к этим волосам, но замерла, когда рука моя задела что-то шершавое на его груди. Повязка. Я часто заморгала, в памяти воскресли воспоминания о кровавой битве.

О бойне.

Заметив панику в моих глазах, Дейд прикоснулся к моей щеке и ласково, но без надежды в голосе сказал:

– Все закончилось.

Надолго ли, подумала я и по потускневшему взгляду его синих глаз поняла, что он прочел эту мысль по моему лицу.

– Об этом тревожиться будем позже.

Позже. Невыразительное слово, никогда прежде не звучавшее так приятно. Обещание, которое я всю свою жизнь воспринимала как нечто само собой разумеющееся.

Смотреть в его глаза, ощущать кожей прикосновения – такие настоящие, такие теплые, такие благословенно живые…

– Дейд…

Двери с грохотом распахнулись, и я, поморщившись, повернулась в ту сторону.

– Опал! – возопила моя мать, ворвавшись в покои короля, будто имела полное на это право. – О звезды. – Остановившись возле кровати, она нагнулась и обхватила меня, отняла меня у короля и прижала к себе. – Столько времени прошло, – сдавленно прошептала она себе в оправдание.

– Сколько? – пробормотала я ей в сладко пахнущее плечо.

Ее рука гладила меня по спине, пальцы осторожно распутывали свалявшиеся волосы.

– Четыре дня. Я думала, я боялась… – Стиснув мои плечи, мать отстранилась, и в ее глазах заблестели слезы. – Ты такого раньше не делала.

Сияние. Древний дар исцеления, который до сего дня большинство считало лишь выдумкой, частью легенды о черном лебеде.

– Считалось, что от подобного гибли твои предшественники, – прошептала она. – Исчерпав весь свой дар до дна, они падали замертво, как пчелы-медоносы.

– Один из них, – вставил Дейд, словно опасался, что мать меня напугает. – Один из них выжил.

Отец знал, что я на это способна, осенило меня – как, несомненно, осенило и мать. То, как он избегал меня, как планировал мое будущее, словно я былабомбой с часовым механизмом, прозвище, которое он мне дал…

Я с трудом сглотнула – мне мало что запомнилось, но охватившего меня тогда чувства покалывания, ощущения потопа в разбитом сердце было достаточно, чтобы я поняла: мне больше не хочется такое повторять.

Мать недовольно посмотрела на Дейда:

– А тебе-то откуда знать?

Даже не глядя на короля, я знала, что он улыбается. Язвительность просочилась в его голос:

– Я знаю много того, что ты явно предпочла бы скрыть.

Мать прищурилась, а затем перевела взгляд на меня и погладила по голове.

– Давай-ка умоем тебя. – Гневно воззрившись на короля, она процедила: – А ты можешь идти.

Дейд даже не пошевелился, но тут с маленькой стопкой тряпиц и чистой ночной сорочкой в руках в комнату вошло последнее создание, которое я ожидала здесь увидеть.

Линка. Следом за ней, улыбаясь, вошла Гвен с ведром горячей ароматной воды.