Книга Брусничное солнце, страница 31 – Лизавета Мягчило

— Помни её живой, сохраняй тот образ, который будет греть. — Мимолетноулыбнувшись, Грий сложил руки за спину и медленным шагом направился к стене высокого склепа. Туда, где чужой слух не смог бы уловить их слов. — До окончания траура твоя матушка вряд ли согласится обручать тебя, но ты знай, я медлить не стану. Сегодня же отправлюсь к Брусиловым, ежели разговор не выйдет — по окончанию сорока дней вернусь в ваше поместье для разговора с Настасьей Ивановной.

Стоило каменной стене, покрытой мхом, скрыть их фигуры, как Григорий развернулся, мягким движением прижимая её к себе. И Варвара вцепилась в него, словно утопающий котенок в протянутую добрым человеком руку. До дрожи в пальцах, вжимаясь шумно поднимающейся грудью в ту, в которой уверенней, размеренно билось сердце. Утыкаясь носом в плечо, прикрывая на миг глаза, чтобы спрятаться от всех горестей. Просто чувствовать, как его горячие подушечки обжигают позвоночник, скрытый плотной тканью. Ощущать, как легкое дыхание щекочет макушку, на которую Грий положил подбородок, неспешно баюкая её в своих объятиях.

— Обещаю тебе, Варенька, ты будешь самой счастливой на свете, я всё для этого сделаю.

Она уже почти согласилась, возомнила себя достойной светлого будущего, в котором горю не будет места. Только чужой голос неожиданно выбил почву из-под ног, поднялись в ужасе волоски на загривке, Варя дернулась в сторону, прочь от рук возлюбленного.

— Что обещание, что зарок — не надежны. — Самуил стоял с другой стороны склепа, лениво опираясь плечом о стену. На дорогом камзоле наверняка останутся безобразные следы от мха и сырости, но его это нисколько не волновало. Впервые при встрече с Варварой он не улыбался, в холодном прищуре глаз читалась студеная злоба. Повинуясь порыву, Грий закрыл её собой. — Тем более обещание, данное человеком творчества, моя Doudou[2]. Сегодня он есть, а завтра его завлечет новая муза, новые порывы. Куда приятнее верить надежным клятвам военного. Это ведь та самая пылкая любовь? Помнишь, что я тебе посулил?

Внутри все похолодело, оборвалось. Спина Григория напряглась, Варвара чувствовала это собственными пальцами. Он не поддался на провокацию, спокойно заговорил, расслабленно растягивая ноты.

— Я огорчен, что приходится представляться в такой неловкий момент. Григорий Евсеевич Саломут. — Шаг вперед, рука тянется для рукопожатия, но Самуил равнодушноеё игнорирует. Издевательски приподнимается широкая светлая бровь. — Полагаю, нам нужно обговорить. Не при сударыне.

— Разве вы что-то скрываете от драгоценной Вареньки? — Насмешка сочится змеиным ядом, барыня с ужасом наблюдает за тем, как майор отталкивается от стены, делая шаг вперед. Не для того, чтобы принять руку Грия, нет — он лениво, почти играючи тянет с руки перчатку. — Разговор у нас будет один, Григорий. И его окончание по душе вам не придется.

Замша соскальзывает с пальцев, он едва уловимо заводит руку для броска. Молниеносный рывок вперед, она так и не поняла, кто из них шелохнулся первый. Быстро. Ее тело реагирует куда быстрее разума, в разы стремительнее уверенного в своем превосходстве Брусилова. Варвара приподнимается на цыпочки и вскидывает руку над плечом Григория. Мгновение, в которое Грий не понимает происходящего, скашивая изумленный взгляд на бледные пальцы, сжатые едва ли не у самого носа. Поймала. В руке Варвары перчатка, она с облегчением вздыхает.