Книга Брусничное солнце, страница 34 – Лизавета Мягчило

Зло хлопнула крышка сундука, девушка разогнулась. Губы сжались в суровую линию и Авдотье показалось, что сейчас хозяйка выглядит точь-в-точь, как ее холодная и жестокая мать. Крепостной захотелось выдрать собственный болтливый язык. Короткое движение тонких пальцев у губ, словно та запирает их на замок и Варвара переводит свой тяжелый темный взгляд обратно на вышивку, направляясь к креслу. В руках — светло-голубые нити, до того прекрасные, что ими бы небеса вышивать с пестрыми птицами. А она их тратит на страшную нечисть среди камышей и осоки.

Что-то терзало ее, помимо навязанного супружества — с одного взгляда было видно, как переменилась хозяйка. И без того резкие черты заострились, запали щеки и пропал румянец. Она почти не ела — вышивала, спала или бродила из угла в угол по замершему дому, затравленно прислушиваясь к полной тишине. Во время скорби гостей у Глинки не бывало, а прислуга боялась лишний раз поднять глаза: Настасья Ивановна научила их чтить чужую скорбь. Миловавшейся в кладовой паре отсыпали по пять ударов плетью, сразу после наказания полуживую девушку сослали на реку к прачкам. Поговаривали, что та едва неутопла, выполаскивая простыни в окровавленной драной рубахе.

— Ну хоть отужинайте, мать моя куропатку в клюкве приготовила, Настасья Ивановна от тарелки оторваться не могла. А мяса не хотите, так пирог черничный ещё горячий, давайте принесу кусочек, Варвара Николаевна? Не дело это, голодом себя морить, красоту прежде времени губить.

— Сдалась мне та красота… — С усталым выдохом Варя опустилась обратно в кресло, нежно, почти полюбовно провела дрожащим пальцем по капле крови и вдела в иглу голубую нить. Чудовище все так же широко улыбалось, в хитрых глазах — обещание. Отчего оно снится так часто? Почему вместо положенного страха она испытывает волнительный трепет? Ощущение, словно она вернулась в давно позабытый дом. Ежели бабушка пытается рассказать ей что-то с того света — выходит у нее крайне дурно. Варя путается, тонет в тревожащей неизвестности. Надвигается что-то большое. Темное. Почему она ищет спасение в широкой улыбке нечисти? — А принеси.

Беглый взгляд скользит по взметнувшейся косе резво разворачивающейся Авдотьи. Радостно охнув, она стремительно скрылась за дверью, послышался мелкий дробный топот ног по ступеням, Варя невольно улыбнулась.

За окном занимался закат, пели птицы, жужжал у девичьего винограда крупный ленивый шмель. Вдали на выжеребке у конюшен вяло переругивались конюхи, подсобляя несчастному животному. Приближающиеся истошные крики заставили замереть, голубая нить так и не начала свой путь по канве, Варвара настороженно подняла голову.

— Барыня! Барыня, помогите! Мрет честный люд, скоро на селе ни одного мужика не останется. — Голос надорвался, перешел на хрип, перемежающийся громогласным судорожным воем. Варя подошла к окну.

По широкой дороге липовой аллеи бежала пышногрудая крепостная баба. Юбка давно покрылась пылью и зелеными пятнами травы — она не раз падала. Вот и сейчас, грузное тело свалилось наземь, взметнулась короткая коричневая коса, плетью стегнув хозяйку по лопаткам напоследок. Она так и не оторвала лба от земли, царапала землю, выдирая пучки подстриженных трав и голосила, причитала бессвязное. Громко, так истошно, словно скотина, понимающая, что тянут ее на убой. Совсем скоро она тяжело поднялась на колени, проползла несколько шагов, прежде чем снова подняться на ноги и метнуться к крыльцу. Под своими окнамиВаря уже увидела вышедшую навстречу мать — ей успели доложить о крестьянке. Из окна не было видно ее лица, лишь уцепившиеся за перило бледные пальцы да коса, заплетенная тугим узлом на затылке. Настасья молчала.