Книга Брусничное солнце, страница 162 – Лизавета Мягчило

И в этот миг его ресницы дрогнули. Сердце ударило вхолостую, погнало по венам опаляющую кровь, когда Брусилов прикрыл глаза, потерся щекой о ее ладонь, шумно выдыхая. Устало. Так устало… Никому эта погоня не даст радости, не найти счастья на земле, на которой царит лишь смерть да разруха. Варя позволила надежде затеплиться внутри, губы дрогнули, приподнялись уголки.

Объяснись они сразу, все было бы иначе. Быть может, жив был бы и Грий, и Авдотья. Быть может, они разошлись бы миром.

И в этот короткий миг, в миг взрастающей на мертвой почве веры, в миг, когда в монстре она попыталась разглядеть израненную, изможденную душу, Самуил пустил все ее чаянья прахом по ветру. На руку Варвары легли мужские пальцы, прижали к лицу плотнее, он распахнул глаза.

— Я оставлю в живых колдуна, если ты вернешься ко мне. Клянусь. Я забуду о всех его звериных нападках, обо всей волшбе, брошенной в мою сторону. Я закрою глаза на все то,что ты сделала и мы начнем заново. Не вздумай отказать, Варвара, я не стерплю. — Голос перешел в угрожающее рычание, вибрацией отдающееся в ладонь, когда Глинка попыталась отдернуть руку. — Но я поклянусь тебе и в том, что я заставлю его мучительно подыхать, если ты откажешься. Случись это через год, пять или десяток, я прикажу его распять и воздвигнуть гниющий труп у въезда в усадьбу. Я позволю тебе выбрать его судьбу. И нашу, потому что отступать я не намерен… Пойдем.

Перехватив ее руку за запястье, Брусилов развернулся и поволок следом, Варвара вскрикнула.

Чем ближе они оказывались к краю поляны, тем глубже страх въедался в кожу, давил на грудь. Когда ноги начали проваливаться в вязкую топь земли, а между деревьями разверзлась черная дыра, Варвара взвизгнула, выгнулась дугой, упираясь ступнями в нетвердую почву и… Вцепилась зубами в сжимающую руку кисть. Под зубами громко щелкнула лопающаяся кожа, рот наполнился вязкой слюной и железным вкусом крови. Брусилов крупно вздрогнул, но руки не разжал, рванул ее так, что ноги оторвало от земли, барыня упрямо сжала зубы сильнее. Не помогло.

А собственная магия металась, била черными хлыстами, жалила. И соскакивала с плотного щита, на котором выбивала смоляные капли-искры, совсем скоро они разукрасили собою всю поляну, замарали одежду и щеки, от них рябило в глазах.

Если он утянет ее с собою здесь, то что станется с телом, которое так нежно и крепко прижимал к прохладному боку Яков, пока она перебирала длинные мягкие волосы?

Не позволить, не допустить…

Неожиданно Глинка легко подалась вперед, толкнула его лбом в спину, и Брусилов запнулся. Попытался выровнять шаг, когда барыня упала на землю, повисая мертвым грузом, выворачивая кисть так, что казалось, она вот-вот потеряет руку. А когда разъяренный мужчина развернулся к ней — подло ударила в пах свободной рукой, сжатой в кулак. С тихим рычанием Самуил опустился рядом, а Варвара рванула в сторону, выворачиваясь из скользкой от текущей по пальцам крови ладони. Ловко вскочила на четвереньки, на них, с неожиданно удлинившимися руками и вывернутыми суставами, припустила к родному поместью, слыша злобный рев вдогонку. Он придавал сил, поторапливал.

Когда у дверей родного дома воздух полоснуло росчерком золота, она почти заплакала от облегчения. Золото.Ее обжигающее тепло, то самое солнце… Прыгала в провал Варя с разбегу, чтобы мир перевернулся с ног на голову, а затем она вскочила на пропитанных потом простынях.