Онлайн книга «Брусничное солнце»
|
«Дыши, Брусничное солнце…» И она судорожно вдохнула. Опалила тело черным огнем,Жербин отшатнулся, разжимая хватку, почти отшвыривая ее от себя на мостовую. Широко распахнутые зеленые глаза смотрели не мигая, до краев они оказались заполнены страхом. — Что ты… Это… Короткий треск разнесся по воздуху вместе с отблеском чужой волшбы и военный осел вдоль стены, неестественно подвернулась нога, глаза закатились. А впереди, в сгущающихся сумерках стоял Яков. Гневно трепещущие ноздри, злой, знакомый животный взгляд, направленный на военного. Варвара почти уверилась, что сейчас громко хрустнет шея Жербина, а она понесет еще один грех на своей запятнанной душе. — Я в порядке, Яков… Взгляд метнулся к ней и… Мужчина тут же дернулся назад, чуть не влетая в приоткрытые на ночь ставни небольшого домика. Гнев стерся так стремительно, что стало страшно. Изумленно раскрытые глаза, распахнутые губы, рука своевременно уцепилась за старое ведро с глубокой трещиной, стоящее под окном. Еще немного и опустил бы туда свой зад. — Господи, прости меня грешного… Ты что с собой сделала, еще немного и я б святых апостолов лицезрел. — Из его горла вырвался нервный смешок. А затем Яков совсем по обидному расхохотался. — Знаешь, теперь понимаю, отчего скосить этого мужика было несложно, ты и сама ему колени уже подогнула. Ничего не понимающая Варвара нахмурилась, шагнула в сторону небольшой канавы, в которой плескались остатки отходов. И отшатнулась в ужасе. Сознание не сразу приняло, что смотрела она на собственное отражение. Она стала копией Якова. Той самой, которую до дрожи боялись деревенские, которой носили откупы и последние сбережения, моля о милости. Глинка стала чудовищем. Черные бездны глаз, бледная, отдающая синевой коша и широко растянутый рот, полный острых игл-зубов. Будто этого было мало для устрашения… Морок Якова растворился, лишая ее одежды, но тело… Поджарое, напрочь лишенное женских округлостей, с торчащими линиями ребер и синюшными трупными пятнами. Ногти обратились черными завернутыми когтями, позвонки хищно раздирали кожу. Красавица на выданье близкому другу. — Это я с собой сделала? — Собственный шепот настолько пропитан изумлением, что вспышка веселья у Якова повторяется, он подходит, бережно касается края скулы, и челюсти тут же сводит ноющей болью, что-то громко хрустит. Несложно догадаться — снимает ее колдовство,пожалел. — А кто ж еще… А у тебя изысканный вкус, знаешь толк в том, как женской красе придать изюминку. — Под горячими подушечками его пальцев плавилась кожа, покрывалась мягкой дымкой и сотнями мурашек, меняя цвет на родной, теплый. Начали втягиваться когти, перестали царапать нижнюю губу заострившиеся клыки, а Яков продолжал оглаживать, пускать горячие волны по телу. — Я как твой страх почуял, сразу сюда ринулся, всякого ожидал, знаю ведь, что ты во время резких нападок в зайца беляка обращаешься и глупишь хуже стада овец. Но такое… Я себе марево с седмицу подбирал, а у тебя с первого раза складно все легло, да так продирающе… В его голосе Варваре почудились горделивые нотки, еще мгновение и она вновь вернулась в свой родной облик, Яков опустился скользящим касанием вдоль ее руки, переплел пальцы. — Я комнату нам подыскал, идем. — А как же… — Ты еще за него поволнуйся, полно чудить. Очнется в какой-нибудь бедняцкой лечебнице через семь дней, его найдут с рассветом. Полежит, сны яркие поглядит с твоим новым обликом, чем плохая участь? |