Книга Брусничное солнце, страница 123 – Лизавета Мягчило

Собственной оплошностью он позволил злу уйти. Безумный взгляд метнулся к развороченному столу — кровавой простыни не было. Самуил лишился возможности быстро вернуть Варвару домой.

И всему виной продолжающий приподнимать волосы на загривке страх.

— Успокойся, граф, не дойдет он до болот, не достанет пулю…

Ужас въелся, плотно забил собой глотку. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Еще нагретый пистолет валялся у входа. На горле Лады, раздирая запах рубашки до ряда последних ребер, зияли неглубокие кровоточащие раны от когтей. Алое пятно расплывалось по белоснежной ткани.

Если бы выродок успел, если бы убил ведьму, забирая последнюю надежду, он бы вконец тронулся… Взгляд заволокло пеленой, Брусилов свесился с окна, почти вывалился. А у грани липовой аллеи мелькали десятки теней — жадные, голодные. Они прикрывали отступление обреченного на смерть хозяина.

Самуил продолжал глядеть в темноту, пока силуэты не растворились в ночи. Послышалось первое пение петухов в хозяйских пристройках заднего двора — перевалило за полночь. Сзади на голое плечо легла маленькая горячая рука, заставляя вздрогнуть. Повели горячие пальцы по коже вниз, очертили лопатку и соскочили по позвонкам до поясницы, привлекая внимание. Ведьма спокойно продолжила:

— Я успела его разглядеть и убедилась: человек. Колдун он. Умело личину меняет, да только я на веку побольше видела, глаза так просто мороком не затянуть. Не среди нечисти твоя невеста — с колдуном она водится. Давай, помоги мне, нужно найти хоть каплю его крови, тогда путь на болота нам будет открыт. Не придется думать, как ломать его защиту, если сможем разрушить его.

Колдун. Еще один мужчина.

В памяти ярким всполохом вспыхнуло собственное обещание.

Я любого убью…

Лавина ужаса стремительно схлынула, оставляя после себя разруху. И внутри разжигалось привычное чувство, с ним он успел сродниться, оно проросло сквозь кости. Злоба.

Пока Лада зажигала свечи, пуская в пляс тени по комнате, он опускался на колени, щурил, напрягая, глаза. И всматривался до рези, до песочной сухости под припухшими веками. Проводил широкими ладонями по оплавленному, прожженному додыр ворсу. Нигде не было ни единой капли.

Ползающая рядом на коленях Лада раздраженно выдохнула, растерла ноющую рану не шее, перемазывая руки собственной кровью:

— Не расстраивайся, граф, если здесь нас постигла неудача, то я найду способ пробраться на его болото. Нужно успеть до морозов, зимою хрупкий лед подарит обманчивый шанс, тогда-то он и будет нас ждать больше всего. Зимой не сунусь, нас встретит там только смерть.

[1] Слуга при господине в богатом дворянском доме. Впервые должность упоминается в документах Петра 1 в 1706 году.

Тропы путали ее. Глинка поняла это, когда знакомая стежка, идущая вдоль тонких осин, неожиданно завернула в заросли папоротника, повела вглубь. А Яков обещал, что леший проведет… Внутри разгоралась тревога.

Она цеплялась за запястья, обжигала вместе с выросшей вдоль тропы крапивой, забивалась в волосы с перепрелой листвой, когда Варя спотыкалась о неожиданно вынырнувший корень и падала. Пыталась восстановить дыхание, упрямо сжимая губы.

Поднимется, отдышится и непременно встанет. У нее нет права вновь подвести подругу. Не сумела барыня выразить всю свою благодарность при ее жизни — постарается в посмертии. А та сопротивлялась, непохожая на саму себя, Авдотья скалилась и щелкала зубами за спиной. Стоило Варваре потерять равновесие, как упыриха рывком тянулась в ее сторону, метя в спину. И тогда она, скрепя сердце, сжимала нить, заставляла ту упасть рядом, сипло воя и отсыпая проклятия.