Онлайн книга «Брусничное солнце»
|
— Не помнишь, барынька? А ты напрягись, выбирайся из паутины, что человеческие руки плели месяцами. Вспоминай зайчика с ухом ломаным. — Сверкнула в последний раз зелень, а голос Лешего стерся, снова обернулся свистом ветра и перекрикиванием скачущих по ветвям дроздов-белобровиков. «Шел, нашел, потерял… шел, нашел, потерял…» Вскоре их окружила тишина. Зато, впервые за всю дорогу, разлепила бесцветные сухие губы Авдотья: — Второй раз убить собралась? Ежели так, давай на опушку выберемся, хоть на солнышко погляжу. Это подняло Варвару куда быстрее ласковых уговоров и подбадриваний. И каково же было ее изумление, когда, раздвинув ветви очередного густого орешника, она выкатилась прямо на болотный берег к ногам устало бредущего Якова? Пытаясь удержать равновесие, Варя сдавленно охнула и вцепилась в руку колдуна. Тот не удержал, неожиданно громко вскрикнул и рухнул вместе с ней навзничь, зажимая предплечье. — Отряхнул бы ты руки, ведьмак, она и тебя до гробовой доски доведет. — Ломкий недовольный голос Авдотьи стал удивительно участливым, почти сочувствующим. Яков не ответил. С тяжелым вздохом он продолжал зажимать руку, глядя в неспешно светлеющее небо. Когда Варвара неохотно поднялась на четвереньки, со старческимстоном попыталась встать на ноги и разогнуться, он вымученно потянул уголки губ вширь, поерзал, вытаскивая из-за ворота рубахи огромный комок окровавленной простыни. — Прекрасный из меня ухажер, брусничное солнце? И в ногах валяюсь, и подарки подношу. — Я ужасно счастлива, право, таких роскошеств и не стою… — Принимая простынь, Варвара стыдливо ее скомкала и сунула за тугой пояс юбки. Яков не поднимался. Глядел на нее снизу вверх пристально, а в глазах плескалось обреченное веселье. Тревога прикусила кожу на горле. — Что не так? Оценила, признала высоту твоих благородных помыслов. Рядом полежать? Поднимайся, Яков, у нас совсем нет времени. Совсем скоро первые солнечные лучи зальют алым небо. Упыриха с неволей смирилась, а вот с повторной смертью не желала — тонко подвывая, она резким рывком потянула наверх колдуна. Так резво и самозабвенно, что босые ноги того оторвало от земли, а когда Авдотья вернула ему стоячее положение — колени мужчины подогнулись. Яков не воспротивился. Сморщился с досадой и заковылял вперед. Тяжело, шатаясь. Варваре не пришлось ничего спрашивать, Авдотья шумно втянула воздух трепещущими ноздрями и резво засеменила за болотным хозяином следом. — Подпалили-то шкурку, волдыри там прячешь? Или до мяса жгли? С отродья Брусиловского станется… Душегуб… Ирод… Каждое слово, выплюнутое с презрением, заканчивалось невозмутимым прыжком на кочку. Взлетали вверх слипшиеся в клок волосы, били по драной на спине рубахе. А Авдотья ловила руками равновесие, снова прыгала. Почти как в детстве, когда они играли в саду, перескакивая с широкого бортика фонтана на выкрашенную в белоснежный скамейку. Только теперь в воздух взлетала не рыжая косичка, а сбитые космы, воздух ловили не тонкие пальцы — его полосовали когти. Одна из них выбралась из могилы, а вторая начинала размышлять, что попасть туда проще, чем жить. Плечи Якова напряглись, зажимающие рану пальцы сжались, и он вновь досадливо сморщился. — Всегда такой говорливою была? Я поражен, что ты сумела дожить до отрочества. |