Онлайн книга «Брусничное солнце»
|
Трижды она вспомнила псов и ее мать, четырежды пожелала смерти от рук лешего. Быть может, это и оскорбило хозяина леса? Варвара не знала. Впервые за жизнь она не одергивала Авдотью, впервые та позволяла себе подобное — срок службы окончился еще задолго до последнего вздоха, так в чем вина Вари? Разве ж она не предупреждала, не пророчила дурное, предчувствуя? Виновата всегда и во всем. Она так срослась с этим чувством, что давно не переживала. Плохая дочь, неприглядная холодная невеста, спесивая, словно безродная, девка. Быть может, если бы матушка отослала ее в монастырь, как грозилась каждый раз после крупной ссоры, все сложилось бы донельзя лучше? Теперь младшая Глинка не узнает. В который раз Варвара тяжело поднялась. Вытерла расцарапанные в кровь ладони о затертую до дыр юбку, потянула за собой нить, ослабляя хватку. Та толкнулась в разодранную ладонь тонким пульсом, а затем стала толще, поднабралась ведьминых сил. Барыня осмотрелась: здесь, в глухой чаще, лунный свет не пробивался через разросшиеся лапы сосен и вытянувшихся елей, громадные дубы великанами преграждали дорогу. Где-то недалеко слышался душераздирающий, унылый скрип — два близстоящих дерева терлись друг от друга в порывы ветра. Совсем скоро одно из них, совсем трухлявое и неживое, рухнет и похоронит под собою осиротевшее гнездо куликов, разметав крохотные кусочки скорлупыпо округе. Станет тихо. Бывало, под ногами пробегал шальной заяц. Останавливался неподалеку, дергал настороженным ухом, вглядываясь в путниц не по-звериному внимательным глазом, а затем припускал дальше, по своим делам. А кругом так сильно пестрило от зелени, такой узкой была тропа… Они то и дело отирали с лица плотные нити паутины, пригибались, убирая нависающий с нижних веток деревьев лишай, Глинка давилась пропахшим перепрелыми листьями и гнилью воздухом. Леший завел их слишком глубоко в чащу, она зря доверилась. Его гулкие хлопки заставляли вздрагивать, разносились по чаще и вязли в кронах, то и дело по широким стволам с возмущенным цоканьем проносились его служки — рыжехвостые белки, сыпали на волосы шелуху от шишек и длинные сосновые иглы. И когда Варя услышала очередной хлопок, доносящийся из-за низенькой пушистой елки, зло подняло вверх окровавленную морду, с хрустом вырвалось на волю, заставляя вскинуть руку. Она видела, как с ладони вырвался поток силы, черным хлыстом обвил ель, пропуская ствол сквозь вязкую смолу волшбы. А затем попыталась ударить по прятавшемуся за деревом нечистому. Секунда. Она не успела понять, что произошло. Почему на встречу вырвался ослепительно зеленый луч, ударил так, что перемкнуло дыхание. Словно подкошенная, она рухнула на землю, попыталась выхватить из раскаленного воздуха хоть глоток кислорода. Не выходило. Теперь Авдотья не пыталась сбежать — стояла рядом, хладнокровно наблюдая за мучениями бывшей хозяйки и подруги. Насколько же велика ее обида? Зашуршало за елью, легкий, едва слышный шаг превратился в увесистый, привычный слуху — человеческий. Упираясь лбом в холодную сырую землю, она могла увидеть только перепутанные лапти — левый на правой ноге и правый на левой. Поднимая голову, Варвара встретилась с насмешливым взглядом ярко-зеленых глаз. Горящих, ужасающих глубиной. Глядя в них, Глинка видела жующих кислицу зайцев и крадущуюся к ним лису, она чувствовала ветер в перьях взлетающего рябчика, слышала брачный вой оленя и оглушающих треск ударов о рога соперника. Глядя на Лешего, она становилась лесом. Где дыхание, шум и крики сливаются в единую песнь жизни. Необузданную, несокрушимую. Вечный круговорот, повлиять на который не сумеет ни один человек, а она ударить осмелилась… |