Книга Энчантра, страница 35 – Кейли Смит

— Итак, виски или текила? — спросила Эллин, обернувшись к Женевьеве. — Грейв? Уэллс?

— Текила, — автоматически ответила Женевьева. Оба мужчины отказались, выбрав вместо этого бутылку с чем-то фиолетовым.

Пока Эллин рылась среди стеклянных графинов в шкафу, Грейв наклонился через стойку, чтобы внимательнее рассмотреть Женевьеву.

Он бросил взгляд в сторону зеркала, будто проверяя, точно ли оно накрыто, и хрипло спросил:

— И как ты, чёрт возьми, сюда попала?

— Я пришла в Энчантру, чтобы вернуть кое-какую переписку, которую ваш отец отправил моей матери, — сухо ответила она.

— А кто твоя мать? — уточнил Уэллс, прочищая горло.

Женевьева глубоко вдохнула, затем опрокинула в себя огненный напиток и только после этого ответила:

— Тесси Гримм.

На лицах всех троих отразилось одинаковое выражение шока. А потом из проёма двери раздался тихий свист.

— Давненько я не слышал это имя, — заметил Севин,небрежно входя в комнату. Потом он кивнул назад большим пальцем: — Отец сказал, через пару минут выведем тебя в сад.

По её телу прошла дрожь, сердце забилось быстрее, и Женевьева молча протянула Эллин бокал. Та с усмешкой плеснула ещё.

— Ты ведь говорила, что не Офелия? — переспросил Уэллс, пока Женевьева вновь не спеша делала глоток, наслаждаясь тем, как тепло растекалось по венам.

— Нет, определённо не она, — подтвердила Женевьева.

— А как Тесси поживает? — спросил Севин, вытаскивая из кармана жилета красную карамельную конфету.

Он произнёс имя её матери так, будто и впрямь знал её, а не просто слышал мимоходом — как дети запоминают взрослых, которых видят на вечеринках у родителей. Нет, теперь Женевьева понимала, что они, скорее всего, знали Тесси Гримм лично. И хорошо знали.

— Правильнее будет спросить, зачем отец вообще ей писал? — проворчал Грейв.

— Он писал не совсем ей, — поправила Женевьева. — Она умерла. Пару месяцев назад.

Севин уставился на неё во все глаза, Эллин попыталась скрыть удивление, прикрыв рот рукой.

— Что?

Все обернулись на голос Баррингтона. Он выглядел с иголочки: тёмно-фиолетовый костюм, жилет в тон, узорчатый шёлковый шейный платок. Всё было идеально… кроме выражения его лица — абсолютное опустошение.

Женевьева вздрогнула, услышав, как громко она поставила бокал на стойку, и развернулась к мужчине лицом:

— Простите. Я хотела сказать раньше, но всё так закрутилось, и…

— Когда? — перебил он, и его фиолетовые глаза заблестели от еле сдерживаемых чувств. Он провёл рукой по лицу, как будто не верил своим ушам.

— Осенью. Незадолго до того как… — Женевьева покачала головой. — Я расскажу всё потом. После свадьбы. Нам нужно поговорить без этого проклятого балагана.

Баррингтон на мгновение зажмурился, но прежде чем она успела снова извиниться, он уже резко повернулся к сыновьям:

— Уэллс, Севин, идём. Открываем двери и калитку. Эллин, поможешь Женевьеве с платьем и проводишь её по снегу. Нокс вернётся с минуты на минуту.

— Обмен? — бросила Эллин Севину взгляд.

Он кивнул сестре, затем повернулся к Женевьеве с кривой улыбкой:

— Не бойся, ты в надёжных руках.

— Роуину было плевать на наши жизни последние пятнадцать лет, и вы все реально собираетесь присутствовать на этом чёртовом фарсе? —бросил Грейв.

— Вон, — рявкнул Баррингтон. — Сейчас не время начинать старые споры. И клянусь Адом, Грейв, если ты проболтаешься Ноксу насчёт этого брака…