Книга Забытые боги: Пепельное солнце, страница 99 – Ан Тала

***

– Да что ж это такое! – Вач с горестным восклицанием вцепился в седые волосы, плюхнувшись на покосившуюся деревянную скамью.

– Её видели на рынке, значит, и вправду она к нам на реку пошла, – тихо вымолвил Луйф, пустыми глазами глядя на шумную толпу рыночной площади.

Вач качался из стороны в сторону, как помешанный, и что-то шептал себе под нос. Проходящие мимо них люди с любопытством поглядывали на старика, увидев это, Луйф принялся корчить им гримасы.

– Вот же безмозглые, – с презрением выплюнул он. – У человека, может быть, горе, а они глаза пучат. Идём, Вач, попробуем поискать в проулках.

Луйф потянул Вача за рукав просторной заношенной рубахи, но старик не двигался с места. Тогда мальчик устало вздохнул, почесал голову и с сомнением произнёс:

– Слушай, если её и в самом деле какая тварь храмовая утащила, в Храме должны же об этом знать?

Вач перестал качаться. Он отнял от лица морщинистые руки и взглянул на мальчика бесцветными глазами, полными ненависти. Луйф вздрогнул и слегка отшатнулся, но Вач протянул руку, удержал мальчика рядом и спокойно произнёс:

– Если всё, как ты и говоришь, в Храм нас всё равно не пустят. Что тогда делать?

Старик теперь с такой надеждой смотрел на мальчика в заношенном детском платье, с по-взрослому усталыми глазами, что Луйф сконфуженно опустил взгляд.

– Не знаю я, – слегка дрожащим голосом произнёс он. – Но… – Луйф поднял глаза, вспомнив о чём-то. – Но, если нам нельзя попасть в Храм, то Храм ведь может сам прийти к нам, верно?

– Что ты имеешь в виду? – Вач сжал тощее плечо мальчика так, что ему стало больно.

– Сейчас в Доме находится жрица Храма Песка, ты же сам видел, как она прибыла перед тем, как мы отправились на поиски Сюльри. Солнце ещё не село, значит, жрица не покинула «Эспер». Жрецы никогда раньше заката Дом не покидают.

Вач резво вскочил на ноги и в исступлении затряс Луйфа.

– Так чего мы ждём! Надо торопиться!

Старик отпустил обомлевшего Луйфа и, сильно хромая, поплелся в обратную сторону, натыкаясь на недовольных такой целеустремленной небрежностью прохожих.

– Совсем из ума выжил, – пробормотал Луйф и посеменил вслед за Вачем.

***

Сюльри проснулась на закате. В витражные окна бил кровавый свет заходящего солнца, прохладный ветерок залетал через распахнутые створки. Она поежилась и открыла глаза. Было тихо, по торжественному тихо, словно где-то в тёмном углу притаилось нечто величественное и глядело на девушку, выжидая подходящего момента, чтобы показать себя. Но никого в комнате кроме Сюльри не было.

Она приподнялась на мягкой перине, но острая боль сковала голову, и девушка тяжело опустилась обратно. Приступ тошноты скрутил её, но рвать было нечем. Она попыталась поднять руку, чтобы смахнуть с лица прилипшую прядь волос, но на зов ничто не откликнулось. Лишь фантомная тень утраченного члена обманчиво поманила за собой. Сюльри скосила глаза, и взгляд её уткнулся в пустоту. Правая рука исчезла, остался лишь жалкий обрубок, замотанный в белоснежные бинты с проступившими на них рыжевато-красными пятнами и жёлтыми разводами. В горле застыл ком, к глазам подступили слёзы, и она вволю разрыдалась, не обращая внимания на сковывающую боль в висках и на то, что на повязке выступили новые кровавые пятна.

Дверь скрипнула. Сюльри резко затихла и медленно повернула голову. Сквозь пелену слез, она увидела высокую фигуру в тёмной рясе, которая застыла на пороге. Фигура не двигалась, не решалась сделать шаг в комнату, не решалась издать звук.