Книга Забытые боги: Пепельное солнце, страница 83 – Ан Тала

– Почти на месте, пара поворотов и мы в Дыре, – растянуто прошелестел извозчик.

– Лучше и не скажешь, – хмыкнул я, оглядываясь по сторонам.

Лесная дорога, по которой мы ехали вот уже несколько часов на запад, вела к открытой пещере почти на самом краю земель Мертвых великанов, граничащих с Великим лесом. В пещере, куда я и направлялся, начинался ход в, как её тут называли, Дыру или в Горантгийскийтоннель, являвшийся раньше одним из четырех путей к Бариситским поселениям под землей. Бариситы, как и портанцы, были потомками великанов. Они ушли под землю тысячелетия назад, с тех пор их видели только их земные собратья, но и с ними всякие контакты были практически оборваны к началу Братской войны, лет шестьсот назад, а после поражения в ней портанцев, бариситы завалили со своей стороны Горантгийский тоннель, но и остальными проходами пользоваться не спешили. Говорят, что только на Керийских островах, в недрах Фу-Хо-Га, бариситы общаются с представителями других рас, торгуя с жителями островов всякими гадами, из коих керийцы готовят яды и усилители, которыми травят своих детей, чтобы создавать из них идеальных наемников. Но, правда это или нет, понятия не имею.

Повозка двигалась плавно и неспешно, но гигантские размеры её позволяли преодолевать за короткое время большие расстояния, поэтому я не подгонял извозчика, который, судя по его расслабленному виду, вряд ли последовал бы моему приказу.

Виды вокруг были однообразными, очень сильно ощущалась близость Великого леса: высокие вечнозеленые деревья копьями прорезали низкие облака, которые заходили сюда из Звёздной Юдоли и создавали прохладную тень. Несмотря на зелень и ощущение уюта и безопасности, ни одной живности, даже маленькой белки или мыши, нам не встретилось. Было очень тихо: ни шелеста травы, ни пения птиц, только слышно, как скрипит повозка и как напевает себе под нос мой извозчик.

Благодатное место, ничего не скажешь. Жаль, поживиться здесь нечем, а то я бы надолго засел в этих землях, вдали от городской суеты и хоть какой-нибудь жизни.

Едва я с комфортом устроился на мешках с сеном, как повозка остановилась, портанец-извозчик повернулся и с ожиданием воззрился на меня оливковыми без белка глазами.

– Прибыли, человечье дитя, с тебя двести бальзутов, – произнёс он, не дождавшись от меня никакой реакции.

– Чего? Почему так дорого? – возмутился я. – Ты провёз меня всего-то ничего, пара километров.

Извозчик слегка замялся, о чём-то задумавшись, а затем с уверенностью прошелестел:

– То были великаньи километры, прошу заметить. К тому же земли тут опасные, много разбойников.

– Что-то я ни одного не заметил, – хмыкнул я. Вот же умный портанец попался,вряд ли удастся сбавить цену до сотни.

– Это потому, что я был рядом с тобой, человечье дитя, – не отступался извозчик.

– Я не человечье дитя, я – догарец, – раздраженно просвистел я.

– Одной горы камни, дитя, – пожал он узкими плечами.

Меня всегда раздражали портанцы, или, как они себя сами называли – «потомки великих», особенно потому, что они не могли запомнить элементарных различий между остальными расами. Портанцы кроме себя самих никого всерьёз не воспринимали, деля мир на богов, потомков великанов, тварей и на детей человеческих, даже коротконогие ордженцы и птицеподобные тупоголовые кенканы, чтоб их, были для них людьми, что уж говорить о догарцах, жителях Цитрусовых островов, которые внешне от людей отличаются кошачьими повадками и некоторыми особенностями физического тела.