Книга Безрассудная, страница 44 – Лорен Робертс

Ложь.

У меня четкий приказ доставить ее в Илию живой, несмотря на то, что пишут на плакатах. Но ей, черт возьми, это знать не обязательно.

Я улыбаюсь так, чтобы она увидела это в моих глазах.

— Так что да, я выиграл, как только ступил на этот ринг.

Она сглатывает — единственное проявление тревоги, которое она позволяет мне увидеть.

— Ты слишком уверен в себе для того, кто тоже скрывает свою личность.

— Да, но за мою голову нет вознаграждения.

— Ты принц Илии. Твоя голова всегда будет иметь цену.

И с этими словами она срывает с моего лица платок.

Глава четырнадцатая

Пэйдин

Его лицо вызывает у меня чувство дежавю, словно то, что существовало лишь в моем воображении, вдруг материализовалось.

Я едва могла разглядеть его на темной крыше. И это опасно. Опасно притворяться, что человек передо мной не убивал моего отца. Это убого. Это отвлекает. А я больше не хочу быть такой слабой.

Теперь для меня он мертв, как и должно быть.

Щетина оттеняет его острый подбородок, а из губы сочится кровь, напоминая о том, что я его укусила. Я отгоняю эту мысль, поклявшись никогда больше к ней не возвращаться.

Его темные брови удивленно приподнимаются, серые глаза пронзают меня насквозь. В его облике есть что-то суровое, а выражение лица похоже на то, что так раздражающе понравилось мне в лесу.

Он до ужаса такой, каким я его помню.

Каждая темная ресница, обрамляющая эти серебристые глаза. Каждое движение слишком знакомых губ. Каждая прядь черных волос, падающая на загорелый лоб. Все было на своих местах, именно таким как я запомнила. Этот сохранившийся образ парня, о котором я заботилась, теперь кажется насмешкой. Словно издевательство над каждым мгновением, которое ничего не значило.

Я едва различаю приглушенные голоса в толпе, едва обращаю внимание на пальцы, указывающие на принца. На улицах до меня доходили слухи, о том, что по городу рыскает Силовик в поисках Серебряной Спасительницы, хотя я не была уверена, что это правда, пока не увидела его собственными глазами.

Пламя.

Дерзкий ублюдок назвался Пламенем. Огнем для моей тени.

Невыносимый сукин сын…

Его кулак застигает меня врасплох ударом по щеке. Моя голова резко поворачивается в сторону, боль пронзает лицо и передается в шею.

Он определенно больше не сдерживается.

Прежде чем я успеваю ответить, его рука крепко сжимает мой подбородок, грубо поворачивая мое лицо к себе.

— Это было ошибкой, дорогая.

Дорогая.

Теперь это слово лишено нежности и какого-либо сочувствия.

Когда его рука стягивает ткань с моего лица, я делаю лучшее, что только могу придумать.

Я кусаю его.

— Дерьмо, — шипит Кай, отдергивая руку от моей злорадствующей улыбки. — Что, черт возьми, это было?

Я сильно толкаю его в центр ринга.

— Что? Недостаточно изысканно для тебя? — я наношу удар, зная, что он уклонится. Когда он пытается ударитьменя в живот, я ловлю его запястье, поворачиваясь и прижимаю его руку к лопатке. Он с трудом втягивает воздух, сдерживая крик боли, которая, как я знаю, пронзает его руку.

— Поражает, как ты все еще умудряешься меня удивлять, — выдавливает он, цепляясь своей ногой за мою и опрокидывая меня на мат. Он мгновенно садится на меня верхом и зажимает мои руки коленями. Я извиваюсь под ним, когда он хватается за платок, до сих пор скрывающий мои необычные волосы. — Еще раз дернешься — еще раз укусишь — и все увидят, твой потрясающий цвет волос.