Книга Искупление злодейки, страница 22 – Кира Иствуд

— А можно обойтись совсем без пыток?

— Можно, — задумчиво сказал ирбис.

— А без смерти? Без смерти — можно? — попытала я удачу.

Дейвар не ответил, только обжёг взглядом.

На этом наш разговор был окончен.

Но я порадовалась даже такому успеху. И стала перебирать в уме варианты, что ещё можно сделать. Прежде всего мне хотелось позаботиться о ранах пленника.

Из-за антимагических кандалов они заживали плохо — особенно на ладонях. Хотя Дейвар (в уме я пыталась называть его по имени) вёл себя так, будто он и в сырой холодной камере остаётся королём мира — на самом деле страдал от сильной боли. Я угадывала это по состоянию его мощного тела. На висках и упрямом лбу блестела испарина, у глаз темнели круги, а его пальцы непроизвольно подрагивали. Было похоже, что у мужчины лихорадка — всё из-за воспалившихся ран.

Поэтому на четвёртый день я раздобыла лечебную мазь и воду, чтобы промыть его раны — но стоило мне приблизиться к ирбису, как он вскинул взгляд и произнёс:

— Ещё шаг — и ты умрёшь, птичка.

Тон у него был такой — что я сразу поверила — так и случится.

И не рискнула подойти.

Потом он повторял эти слова каждый раз, когда я собиралась приблизиться.

Я даже запомнила тут прямоугольный камень на полу, где начинало звучать это предупреждение. Это был камень — до края которой он мог дотянуться.

Я мысленно нарекла его «границей», и решила для себя, что моя задача — сдвинуть её ближе. Но в итоге за следующие дни не продвинулась и на миллиметр — только теперь на границе сгрудились вещи: плед, деревянная миска с водой, кристалл для очищения, мазь от ран, чистая ткань для перевязки и засохшая уже булочка — та самая, которую дала мне повариха.

Каждая из этих вещей для меня была маленьким сокровищем.

Миску я вырезала и засмолила сама — мне подсказывала Тия — её мама раньше делала такие. Плед был у меня единственный и теперь я спала в тулупе, чтобы не окоченеть от холода. Мазь от ран отдал Янтар— верно решил, что я прошу для себя, а освежающий тело кристалл я выпросила у Фаиры — она поделилась им в обмен на то, что я помою за неё окна в правом крыле. Я драила их всю ночь, радуясь, что сестра вообще пошла навстречу.

Но для Дейвара все эти вещи были мусором, который не стоили его внимания.

С каждым днём я всё отчётливее осознавала — он знает, что здесь ненадолго. И что все, кто живёт в храме — обречены. Он и на меня смотрел, как на мертвеца, который зачем-то продолжает дёргаться, хотя давно уже можно просто лечь и расслабиться в ожидании конца.

С момента, как я вошла в камеру Дейвара, прошла почти неделя. А между тем сон о нападении на обитель продолжал сниться мне каждую ночь.

В нём почти ничего не менялось. Почти…

И это «почти» заключалось в малюсеньком нюансе…

Теперь, когда вражеские солдаты притаскивали меня к арху Дейвару — он отрубал мне голову молча, без прежних слов о гнили.

Вообще без каких-либо слов. Кажется, он даже почти не смотрел на меня. Будто и правда решил обойтись «без пыток».

Это значило — сон о будущем меняется, если я меняю настоящее. Вот только настоящее меняться так просто не желало. Я ощущала сопротивление реальности так, будто пыталась смять застывшую глину холодными пальцами. Не получалось совсем ничего — только пальцы обдирала.

Но всё же я продолжала стараться. Не сдавалась. Не могла сдаться! У меня ещё были идеи! Время есть… Судя по некоторым признакам во сне — ирбисы напали на обитель под конец зимы. Только в то время бывают столь сильные снежные бури…