Книга Невеста генерала Грозы, страница 89 – Соня Мишина

И, признаться, ожидала худшего: сочащихся серой язв. Заскорузлых, покрытых налетом трещин с грубыми краями. Наростов бледно-розового дикого мяса… Да мало ли какие следы способна оставить на теле ― драконьем или человеческом ― проклятая магия хаоса?

Лапа Грозы оказалась бугристой, словно под тонкую мелкую чешую, больше похожую на рыбью, чем на драконью, кто-то натыкал вразнобой еловых и кедровых шишек, разнообразных бобов и горошин. Когти на больной лапе были недостаточно длинными и прочными, в них проглядывали следы суставов, присущих человеческим пальцам. Чешуя выглядела влажной, покрытой тонким слоем слизи.

― Неполный оборот? ― предположила я вслух и потянулась к лапе руками, чтобы подхватить, приподнять, разглядеть получше. Может, даже прощупать, как привыкла прощупывать руки-ноги старших братьев и младших сестер, у которых ни десятницы не проходило без травм и ранений. И ― погладить, бормоча приговор, снимающий боль.

Дракон чуть приподнял лапу, но тут же остановил свое движение на полпути. Видно, и сам не мог решить, чего хочет ― отдернуть ее или, напротив, подать ее мне, доверить моим рукам.

― Тш-ш, ― зашепталая, пытаясь простыми звуками усмирить саму стихию. ― Тш-ш… Я осторожно! Подую, поглажу…

Дракон издал звук ― что-то среднее между кашлем и смешком. Кажется, он совсем растерялся от неожиданности. От того, что я не стала испуганно шарахаться, брезгливо морщиться или падать в обморок. И прежде, чем он успел опомниться, мои ладони подхватили больную лапу снизу и чуть сзади, поддерживая, приподнимая.

— Это так похоже на перекрученные корни пораженных хаосом деревьев, ― проговорила я, чувствуя, как сердце в груди расширяется, наполняется жаром искреннего сопереживания. ― Старики-ведуны говорят, что это от того, что искажена сама магия. Ее потоки.

Пока я бормотала, жар из моей груди перетек в руки и невесомой, невидимой волной достиг ладоней и кончиков пальцев. Ладони стали нестерпимо-горячими.

И тут произошло что-то необъяснимое. Такое, чего со мной ни разу не бывало: мои руки засветились золотистым сиянием, которое стало окутывать изувеченную драконью лапу…

Покоренный и исцеленный

Гроза сидел в шатре, скрытый от любопытных взоров, и напряженно ждал. Он слышал, как отдавала команды своим резким скрипучим голосом леди Траубайр. Слышал, как приближались к его укрытию шаги конкурсанток — легкие или шумные, твердые или неуверенные, осторожные. Шаги возникали вдали, то с одной стороны, то с другой, оказывались совсем рядом, иногда задерживались поблизости — и тогда Гроза забывал дышать, а иногда отдалялись сразу.

Гроза не знал, чего опасался больше: того, что к нему вообще никто не войдет, или того, что войдет не Альриана. Он не хотел признаваться в этом даже самому себе, но ждал ее. Только ее. Отважную тыковку. Баронскую дочку, которая свела его с ума, лишила сна и остатков душевного равновесия.

С момента знакомства с леди Горнфельд Гроза успел почувствовать себя и трактирным выпивохой, схлопотавшим в нос от простолюдинки-разносчицы, и влюбленным юнцом, получившим первый долгожданный поцелуй, и отвергнутым, обманутым в лучших чаяниях женихом… Кто он теперь — Гроза-дракон уже не знал.

Он ждал, призывал Альриану всеми силами сердца и магии: найди! Войди! Скажи, что я для тебя — не просто оружие против Хаоса. Не ступенька к трону императора, к более высокому статусу.