Книга Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника, страница 89 – Кира Рамис

— Тебе же Каручергин целое состояние отсыпал! — воскликнула девушка, с отчаянием указывая рукой в сторону комнаты, где был спрятан злополучный мешок. — Там столько серебра, что получится несколько лет жить безбедно и тебе, и детям! Или… ты можешь снова выйти замуж, не продавая меня с молотка!

— Да что ты понимаешь⁈ — Карина вспыхнула, и её лицо исказила гримаса озлобления и горькой обиды. Голос сорвался на визгливый шёпот. — Кто меня возьмёт с таким «хвостом»? С двумя чужими отпрысками на шее? Будь это мои кровные дети — другое дело! А так? Это наследство от моего покойного мужа! — Она выплюнула последние слова с такой ненавистью, что Марина невольно отшатнулась.

В ее душе что-то перевернулось. Впервые она увидела не просто сварливую и жадную невестку, а загнанную в угол, отчаявшуюся женщину, для которой дети брата были вечным напоминанием о ее собственном одиночестве и несостоявшемся материнстве.

— Карина… — тихо начала Марина, и в ее голосе зазвучали незнакомые ей самой нотки жалости и решимости. Нужно было давить на «больное». — Не бери на душу такой грех. Не продавай меня, как вещь. Отдай меня Егору. Я его уговорю, умолю… Я сделаю так, что он примет в свою семью и Алю, и Сеню. Они будут при нём, как родные. А ты… — она снова кивнула в сторону комнаты, — с этими деньгами… ты сможешь найти себе хорошего, приличного мужа. Без «хвоста». С чистого листа.

Карина замерла, будто её окатили ледяной водой. Она смотрела на Марину широко раскрытыми глазами, в которых бушевала внутренняя буря — расчёт, злоба, а где-то в самой глубине — слабая, едва теплящаяся искра надежды. Затем она резко сорвалась с места.

— Поклянись! — прошипела она, впиваясь в Марину взглядом. — Поклянись, что не тронула ни одной монеты из той сумки!

Марина, глядя ей прямо в глаза, ответила с холодным достоинством:

— Можешь пересчитать. А, кстати… сколько там было? Чтобы я знала, по какой цене меня оценили.

Карина, не отвечая, убежала в комнату и тут же вернулась на кухню, прижимая сумку к груди, как самое дорогое. Она стояла, тяжело дыша, глядя в пустоту. На её лице шланемая, но яростная битва: жадность и расчёт сходились в схватке с внезапной, ослепительной возможностью сбросить с себя ненавистный груз чужой семьи и начать жизнь с чистого листа.

— Ладно, — выдохнула она наконец, и в этом слове была капитуляция, вымученная и неохотная. — Пусть я тебя недолюбливаю… но на твои условия я согласна. — Карине закрыла глаза, словно собираясь с силами. — Сваха сказала, что жених… тот городской… прибудет на смотрины к обеду. Он уже согласился выложить за тебя сорок серебряных. — Она открыла глаза, и в них вспыхнул старый, колкий огонёк. — Будет ли у твоего лесного отшельника пятьдесят монет?

— Будет, — не моргнув глазом, ответила Марина, вкладывая в это слово всю силу своей веры в Егора, в их будущее.

— Тогда действуй! — Карина снова преобразилась, став собой обычной, раздающей приказы. — Сейчас же отправь Сеню. Пусть бежит прямо через деревню и скажет твоему охотнику, чтобы являлся к нам, к обеду. Торг будет. И детям… — её голос понизился до конспиративного шёпота, — пока ни слова. Ни о Викторе, ни о… обо всём этом. Как переедете к охотнику, там сама и объяснишь. Свадьбы не будет, как и приданого, — добавила Карина сухо, снова захлопывая дверь в свою комнату и унося с собой серебро.