Книга Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника, страница 25 – Кира Рамис

Солнце уже поднялось над верхушками сосен, заливая лес золотистым, ещё холодным светом. Воздух был густым и свежим, пах смолой, прелой листвой и чем-то острым, пробивающимся из-под земли — обещанием будущей зелени. Даже снисхождение Виктора, оплатившего дрова, не прибавило Марине сил. Ноги её, ещё слабые после болезни, подкашивались, в висках стучало. Дойдя до первой же солнечной полянки, где старый, замшелый пень грелся в лучах, она не выдержала.

— Давайте… присядем на минутку, — выдохнула девушка, с облегчением опускаясь на древесный «стул». Она убрала с лица прядь белых волос и слабо махнула рукой детям. — Отдохнём и дальше.

— Мы не устали! — бодро пожала плечами Алевтина, вертя в руках свою плетёную корзинку. — Ты сиди, отдыхай. А мы пока поищем дикий чеснок или хотя бы кислицы. Вон, Сеня уже нашёл.

Мальчик, не теряя времени, устроился на корточках и быстрыми, ловкими движениями срывал нежные листочки «заячьей капусты».

— Нет, — покачала головой Марина, и в голосе её прозвучала сталь. — Без меня в чащу ни шагу. Сначала найдём тех, кто дрова продаёт, сделаем дело, а потом уж и травы поищем.

Договориться с дровосеками оказалось на удивление легко. Завидев бледную, но не по-деревенски статную девушку с двумя ребятишками, мужчины сразу согласились к полудню отнести добрую охапку сушняка к их дому.

— Спасибо вам, — кивнула Марина, и её усталая улыбка на мгновение озарила лицо.

Она уже сделала несколько шагов прочь, когда до неё донеслись оброненные вслед слова:

— Кондрат, а Маринка-то, глянь, после хвори будто переродилась. Взгляд прямой, открытый, очи горят. И личико посветлело, прыщики почти сошли. И говорит… не по-нашему, вежливо, с расстановкой. Чувствуется, что из хорошей семьи, небось, и читать — писать обучена. Ты бы присмотрелся, сыну твоему как раз пора…

Марина замедлила шаг, невольно прислушиваясь.

Усатый мужчина с густой пшеничной шевелюрой, Кондрат, усмехнулся в усы и нарочито громко, чтобы она непременно услышала, ответил:

— Девица и впрямь видная, спору нет, Артемий. Да вот цена… Пятьдесят серебряных! За такие деньги я бы лучше корову дойную купил да тёлочку в придачу. А моя старуха уже в соседнем селе невесту сыну присмотрела. Из семьи зажиточной, работящей. И выкуп всего десять монет.

«Ясно, — горько усмехнулась про себя Марина, — намёк поняла».

Она резко отвернулась и, подозвав детей, направилась в сторону леса.

— И не думайте убегать! — бросила брату с сестрой через плечо.

Лес постепенно поглощал их. Свет фильтровался сквозь молодую листву, отбрасывая на землю кружевные тени. Пахло влажной землёй и чем-то терпким.

— Марина, смотри, кислица! — Аля указала на полянку, где ковром стелились нежные тройчатые листочки.

— И черемши тут видимо-невидимо! — подхватил Сеня, быстрыми движениями собирая заячью траву. — Если полную корзину наберём, Карина выменяет её у торговца на монетку-другую. Давай зайдём чуть глубже в лес? Совсем чуть-чуть! Виктор нам за это по медяку даст, мы тебе их отдадим, а ты… ты сделаешь ту самую лапшу, с мясом!

Девочка с мальчиком смотрели на старшую сестру с такой мольбой и надеждой, что у Марины не повернулся язык отказать.

— Хорошо, уговорили, — сдалась она. — Но далеко не пойдём!

Дети счастливо переглянулись, словно им уже подали лапшу.