Книга Дочь звёздного палача, страница 28 – Элис Нокс

Орион склонился — и его губы коснулись моего лба.

Не губ. Лба.

Поцелуй был долгим, нежным, и вместе с ним в меня хлынула магия — тёплая золотая волна, обволакивающая разум мягким туманом. Она проникала в каждую клетку, успокаивая, убаюкивая, обещая покой.

Веки налились свинцом, конечностирасслабились. Я хотела протестовать, хотела… что? Чего я хотела?

— Спи, — прошептал Орион в мою кожу, и слова вибрировали через прикосновение губ. — Спи без кошмаров, без страхов. Хотя бы этой ночью дай себе отдохнуть.

Он осторожно уложил меня на подушку, убрал прядь волос с лица. Его пальцы задержались на моей щеке — всего на секунду, но я успела почувствовать, как они дрожат.

Сквозь наплывающий сон я видела его лицо над собой — прекрасное и печальное. Видела, как он смотрит на меня взглядом, в котором смешались сожаление и что-то ещё. Что-то, что заставило моё сердце болезненно сжаться.

— Ты моя тюремщица, — произнёс он так тихо, что я едва расслышала. — И я не могу позволить себе забыть это. Даже когда каждая клетка кричит сделать обратное.

Его рука скользнула с моей щеки, и холод от её отсутствия был почти физической болью.

— Даже когда ты смотришь на меня так, словно я могу быть чем-то большим, чем оружие или враг.

Тьма наплывала волнами, утягивая всё глубже. Последнее, что я увидела — как Орион встаёт, отворачивается, и линия его плеч кажется невыносимо одинокой в лунном свете.

Последнее, что я почувствовала — невесомое прикосновение к моим губам. Такое лёгкое, что могло быть иллюзией. Или обещанием. Или проклятием.

А потом сон поглотил меня полностью, унося в темноту без снов и без боли.

* * *

Я проснулась от запаха еды.

Рассвет окрасил комнату в мягкие розовые тона, заливая всё вокруг золотистым сиянием нового дня. Тело было отдохнувшим — впервые за долгое время я спала глубоко, без кошмаров, без пробуждений в холодном поту. Магия Ориона сработала лучше любого снотворного.

Орион.

Воспоминания о ночи нахлынули волной, и я прикрыла лицо руками, чувствуя, как щёки горят от смущения. Его руки на мне. Его лицо так близко. То, как он почти…

Нет. Не почти. Он остановился. Поцеловал в лоб, как ребёнка, и уложил спать.

Это должно было успокоить. Вместо этого в груди тянуло странной, необъяснимой болью — разочарованием? Облегчением? Я не знала.

Я заставила себя встать, пройти в санитарный блок. Умылась холодной водой, стараясь смыть остатки странных эмоций вместе с остатками сна. Переоделась в чистую тунику тёмно-синего цвета и практичные штаны.

Глядя на своё отражение в потускневшем зеркале, я увидела девушкус покрасневшими от слёз глазами, бледным лицом и решительно сжатыми губами. Нужно было взять себя в руки. Забыть о минутной слабости. Вернуться к плану.

К настоящей цели, ради которой я прошла через всё это.

Я вышла в гостиную и застыла на пороге.

Орион стоял у старой печи, колдуя над сковородой. На столе уже стояли тарелки с чем-то, отдалённо напоминающим яичницу и поджаренный хлеб. Волосы были полностью сухими, собраны в небрежный низкий хвост, открывая линию шеи. Рубашка натянулась на спине, обрисовывая игру мышц, когда он двигался.

Он выглядел… домашним. Бог войны, готовящий завтрак в скромном деревянном доме. Абсурд ситуации зашкаливал.

— Ты проснулась, — констатировал он, не оборачиваясь. — Вовремя. Ещё минута, и я съел бы твою порцию из принципа.