Книга Дочь звёздного палача, страница 103 – Элис Нокс

И в ту же секунду мир задрожал снова.

Сильнее. Агрессивнее.

Зал начал рушиться.

Стены трескались с громким хрустом, осыпались огромными кусками мрамора. Потолок проваливался, фрески разрывались на части. Пол под ногами разламывался, плиты поднимались, переворачивались.

Люстры падали, разбивались с оглушительным звоном, хрустальные осколки разлетались во все стороны.

— Нет, — выдохнул Вейлан, хватаясь за голову обеими руками, пальцы впились в серебряные волосы, сжали до боли. — Нет, не сейчас. Не снова! Пожалуйста, не снова!

За секунды роскошный, величественный зал превратился в руины.

Груды обломков. Разбитое стекло. Пыль, висящая в воздухе.

И мы остались вдвоём в пустоте разрушенного мира.

Только я и Вейлан среди обломков его собственной иллюзии.

Он стоял посреди развалин, и вся игривость, всё веселье, вся маска соблазнителя исчезла с лица.

Смыта. Уничтожена.

Плечи поникли, округлились. Голова склонилась вперёд, серебряные волосы водопадом упали, скрывая лицо полностью. Руки безвольно повисли вдоль тела, пальцы разжались.

Вся поза кричала о поражении. О сломленности.

Осталась только боль.

Чистая, первобытная, невыносимая боль одиночества.

— Вот она, — прошептал он, глядя на руины, не поднимая головы. Голос был мёртвым, пустым. — Правда. Настоящая правда. Когда веселье заканчивается. Когда маска падает. Когда иллюзия рушится. Остаётся только… это.

Он медленно опустился на колени прямо на обломки мрамора. Обхватил голову руками, пальцы впились в серебряные пряди так сильно, что побелели костяшки.

— Пустота. Тишина. Бесконечное, всепоглощающее одиночество.

Плечи задрожали, начали трястись.

— Тысячу лет, — продолжал он, и я слышала, как каждое слово даётся с трудом, вырывается из горла. — Цикл повторяется снова и снова. Праздник, веселье, разврат, хаос — создаю иллюзию жизни, иллюзию счастья, иллюзию того, что я не один, что есть кто-то ещё, что я имею значение…

Голос сорвался на всхлипе.

— А потом… крах. Всегда крах. Неизбежный. Мир рушится, они исчезают, и я снова один. Всегда. Чертовски. Один.

Всхлип стал громче, превратился в рыдание.

— И каждый раз думаю — может, на этот раз будет по-другому. Может, они останутся. Может, я смогу удержать иллюзию.

Тело согнулось, лоб почти коснулся обломков.

— Но нет. Никогда. Всегда одно и то же. Бесконечный цикл счастья и разрушения. Снова и снова. Пока не сойдёшь с ума.

Он замолчал, только плечи продолжали трястись от беззвучных рыданий.

Я подошла медленно, осторожно, словно к раненому, опасному зверю.

Опустилась рядом на колени, не обращая внимания на острые края мрамора, впивающиеся в кожу сквозь тонкое платье.

Протянула руку, коснулась его плеча мягко.

Он вздрогнул от прикосновения, но не отстранился.

— Не один, — сказала я тихо, сжимая плечо. — Вейлан, ты не один. Не сейчас.

Он поднял голову медленно, с трудом.

Лицо было мокрым от слёз — прозрачных, как вода, стекающих по бледным щекам, капающих с подбородка. Глаза красные, опухшие, но светящиеся изнутри ещё ярче, почти болезненно.

Бледно-голубыерадужки смотрели на меня, и в них читалась такая глубокая, всепоглощающая боль, что сердце сжалось физически.

— Как ты докажешь, что ты реальная? — прошептал он, и губы дрожали, еле формировали слова. — Как мне поверить? Сколько раз я создавал иллюзии, которые обещали спасение, обещали, что всё изменится. Сколько раз верил, надеялся, открывался…