Книга Дочь звёздного палача, страница 102 – Элис Нокс

Стоны. Смех, граничащий с безумием. Звуки плоти о плоть. Звуки, которые не должны звучать публично.

Зал превращался в оргию на моих глазах.

Повсюду. Куда ни глянь.

Я замерла в объятиях Вейлана, не в силах оторвать взгляд от хаоса вокруг, от этого безумия.

Страх пробежал холодной волной по венам, сжал горло.

Это неправильно. Это слишком. Это извращённо и…

— Не нравится? — голос Вейлана прямо у уха, игривый, но с нотками чего-то более тёмного, почти хищного.

Руки на моей талии сжались, потянули ближе к его телу.

— Это же просто сон, милая. Здесь нет правил. Нет морали. Нет стыда. — Губы коснулись кожи за ухом — холодные, почти обжигающие контрастом с моей разгорячённой кожей. — Только желания. Чистые, неприкрытые, первобытные желания.

Язык провёл по коже от уха к плечу, медленно, оставляя ледяной след.

— И я могу делать всё, что хочу. С тобой. С ними. Со всем этим миром. — Зубы прикусили мочку уха легко, игриво. — Потому что это МОЙ мир. МОИ правила. МОЙ сон.

Одна рука скользнула выше, провела по рёбрам. Пальцы сжали грудь, не больно, но собственнически.

— И ты моя. Моя грёза. Созданная удовлетворять…

Я вырвалась из его объятий резко, с силой, отшатнулась, чуть не упав.

— НЕТ! — крикнула я, и голос прозвучал слишком громко в этом хаосе, эхом разнёсся по залу. — ПРЕКРАТИ! Это… это неправильно! Это больно!

Вейлан застыл, глядя на меня.

Руки, только что державшие меня, повисли в воздухе. Глаза расширились. Между бровей залегла глубокая складка. Губы приоткрылись в немом удивлении.

— Неправильно? — повторил он тихо, и голос дрогнул. — Больно?

Он сделал шаг ко мне, голова наклонилась, серебряные волосы скользнули вперёд, закрыли половину лица.

— Мои грёзы никогда не протестуют. Никогда. Они подчиняются. Молча. Покорно. Всегда.

Ещё шаг.

Глаза сузились, изучая меня с новым, острым вниманием.

— Они не кричат. Не вырываются. Не говорят, что им больно или неправильно.

Я отступила, оглядываясь на творящийся вокруг разврат.

Страх. Чистый, неприкрытый страх затопил. Не физический — он не причинит вреда, это же сон. Но страх потеряться здесь. Застрять в этом безумии.

Это не моя реальность. Я не должна здесь быть. Не должна видеть это. Не должна участвовать…

Мир дрогнул.

Резко. Сильно.

Стоны оборвались разом, словно кто-то отключил звук.

Танцующие, целующиеся, сплетённые в непристойных позах пары замерли.

Затем начали рассеиваться — буквально превращаться в дым, серый и прозрачный, исчезая в воздухе.

За секунды весь зал опустел.

Музыка стихла, последняя нота повисла в воздухе и растаяла.

Остались только мы вдвоём в абсолютной, звенящей тишине.

Вейлан стоял, глядя на меня широко раскрытыми глазами, почти испуганными.

— Ты… — прошептал он, и голос сорвался. — Ты изменила мой сон. Своим страхом. Своей волей. Своими эмоциями.

Он сделал шаг ближе, движение было неуверенным, в отличие от прежней грации.

Рука поднялась, потянулась ко мне, но остановилась на полпути, не касаясь.

— Грёзы не могут этого делать. Они не имеют собственной воли. Они просто… существуют. Отражают мои желания.

Пауза.

Реализация медленно окрасила лицо.

Между бровей складка стала глубже. Губы дрогнули.

— Но ты… ты влияешь на мир. На МОЙ мир.

Рука опустилась, повисла вдоль тела.

— Ты действительно реальная.

Не вопрос. Констатация. Шёпот потрясения.