Книга Тайны камня и воды, страница 65 – Яна Тарьянова

— Мне кажется, что другие пути приведут нас туда же, только шишек на пути прибавится. Пойдем, раз зовут.

Их привели к очередной двери. Каменной плите без намека на трещину, ручку или изъян. Райна прикоснулась к ней кончиками пальцев. Проявившиеся створки разъехались в стороны, открывая неширокий проход.

Даллак заглянул внутрь. Камень, камень, камень… Гладкий мрамор на полу и на стенах, ленты орнамента, перекрещивающегося и оплетающего зал до ряби в глазах. Узкие окна-бойницы, пропускающий яркий солнечный свет, бюсты на высоких пьедесталах и грубо обтесанный черный куб возле дальней стены. На кубе что-то золотилось, но переплетение гранита и мрамора уводиловзгляд в сторону, не позволяя рассмотреть детали.

Райна постояла на пороге, достала кристалл и вызвала голема. Бюсты — их было три — ожили и начали переговариваться.

— Смотри-ка, базальт!

— Девица! А кто это с ней?

— О, да это очередной потомок Акона. Сейчас начнут зверушки по залу бегать, мокрые следы оставлять. Может, сразу его прихлопнем, пока не напакостил?

Райна ухватилась за локоть голема, дошла до ворчливой троицы, проговорила:

— Не причиняйте ему зла, пожалуйста. Я прошу, но и напоминаю, что без него никуда не дойду.

— Молодежь нынче ни на что не годящаяся, — недовольно проскрипел бюст из темного мрамора. — Ни голема вызвать, ни арку сотворить… таскаются по Пустоши в обнимку с водой, милуются под дубами. Если бы я тратил столько времени на шашни, у нас бы ни Арок, ни Лабиринтов не было. Путь истинного скальника — аскеза. Власть над камнем крепчает по мере умерщвления плоти!

— Ой, заткнись, Камрай! — потребовал бюст из белого мрамора.

В беседу вступил гранитный бюст, промолвивший:

— Не пугай их, Камрай. И ты помолчи, Миккелон. Подойди ближе, дочь базальта. Я не хочу выгонять твоего друга, но не имею права повышать голос. В замке слишком много лишних ушей. Не всех радует равновесие, есть залы, которые жиреют на бедах чужих миров.

Даллак попытался заступить за порог — послушать, что гранитный бюст скажет Райне. Его оттолкнули — мягко, но непреклонно, не позволяя коснуться мрамора подошвой. Пришлось топтаться возле входа, смотреть, как Райна шепчется с каменными головами, как идет к черной глыбе — неуверенно, зигзагами, цепляясь за локоть голема. Когда базальтовая ручища сгребла блестящий металл, Даллак понял, что они полным ходом движутся навстречу неприятностям. Райна сняла с запястья браслет — оберег из пустынного серебра с янтарной руной — положила на камень, поклонилась бюстам и пошла к Даллаку. Напрямую, без крюков по мраморному орнаменту, не держась за голема: тот следовал за ней по пятам, неся в ладонях золотую — или позолоченную? — драгоценность.

Райна и голем вышли в коридор. Дверь плавно закрылась. Драгоценность засияла, притягивая взгляд. Даллак внимательно рассмотрел гибкий обруч, усеянный ярко-алыми ограненными камушками, плетенку сложных золотых деталей и зияющую пустоту на месте центрального каста.

— Этоожерелье огня, — сказала Райна. — Мы должны отнести его к главной алтарной чаше. Сумасшедший огнепросец украл Сердце Магмы. Нужно восстановить равновесие.

Даллак потрогал ожерелье — не горячее, а, кажется, должно руки жечь, и вопросительно посмотрел на Райну, ожидая подробных объяснений.

— Перескажу, что слышала. Сначала о саламандрах. Их Двери на Пустошь закрылись тысячу лет назад. Не сказать, чтобы им были нужны кристаллы… какая-то странная, безумная жажда открыть проход. Как я поняла, магия огня чаще прочих стихий приводит к сумасшествию — постоянное использование заклинаний выжигает душу и разум. Саламандры не оставляли попыток разжечь огонь в чашах алтарей. Сотни и сотни лет они терпели неудачи. А десять лет назад четверка самых сильных огнепросцев прибегла к запретной магии. Они вызвали подземный огонь на поверхность и привязали к почве, не позволяя вернуться. Закружившись в танце, они не совладали с заклинанием, превратились в живые факелы. Трое сгорели дотла. Первый, сумевший вырвать Сердце Магмы из ожерелья, превратился в сосредоточие силы и приказал пламени оживить Чаши. Подземелья выстыли. Саламандры — кто хотел, и кто не хотел — покинули заледеневшие дома и выбрались наружу. Бушующий на поверхности огонь уничтожил растительность, выпарил реки, и этим лишил их пищи — они питались рыбой. Да, чаши алтарей полыхнули. Двери открылись. Не знаю, убивали ли они нас в приступах помешательства, или из зависти — ведь мы удержались от того, чтобы испоганить свои миры и Пустошь. Не знаю. Я не все поняла. Пустошь не раз просила их привести кого-нибудь на помощь — она страдает от болезненных ожогов. Огнепросцы соглашались, потом злились и убивали тех, кто пересек Врата. Нас спасли, чтобы мы восстановили равновесие.