Книга Осколки, страница 75 – Саша Урбан

Она тяжело дышала, принялась нервно ходить по гостиной. Бокал давно опустел,а Летиция все равно продолжала стискивать его побелевшими от напряжения пальцами.

—- Тебе не нужно это, Элли, — с уверенностью сказала она, когда наконец-то удалось остановиться. — Поверь моему опыту. Это просто трата твоего времени. Лучше найди ему более достойное применение, соответствующее твоим задаткам.

— У меня…

— Я не собираюсь тебя уговаривать, — тут же вспыхнула Летиция. Ее лицо прорезали глубокие морщины. Элль видела их уже не раз, когда Летиция позволяла себе выпить как следует и начинала разбрасываться словами о чувствах, а потом жалела об этом так сильно, что, казалось, она вот-вот сотрет с лица земли всех свидетелей ее слабости.

— Хорошо, — кивнула Элль.

— У тебя пока что одна задача — найди Доминика.

— А что будет на Карнавале?

— Узнаешь, — только и сказала Летиция и махнула рукой в сторону двери.

Элль поднялась, расправила полы черной мантии, потерла саламандру на плече, будто она могла ее успокоить, и направилась на выход. Нужно было продолжить поиски, но в голове не было ни единой мысли. Как будто она начала распутывать клубок, но осталась с обрезком нити в руках. Возможно, стоило попросить Ирвина силами полиции просто прочесать гадальные салоны… Но если госпожа Фортуна была права, то скоро должно было случиться еще одно убийство. И не одно.

Девушка цеплялась за эти мысли, но соскальзывала с тропки рассуждений, как со скользкой осенней дороги. У нее не получалось. Она не была ни детективом, ни гением в плетении интриг. Она могла плести лишь чары, но почему-то в этом огромном мире этого было недостаточно. От нее постоянно требовалось что-то еще.

— Ты же умная девочка, Элли. Ты должна понимать, что то, что делает папа, может привести нас к беде. Такое колдовство запрещено, — говорила мама. — Мы уедем далеко, вглубь Архипелага, когда появится возможность.

А Элль смотрела как будто сквозь нее, искала в груди Фрэн нити — розовые и переливающиеся, как пронзенный солнечными лучами кварц. Одна связывала ее с папой и была вся изъедена черными пятнами. Элль незаметно шевельнула пальцами, подхватывая нить, и принялась плести, укреплять. Мама говорила, а Элль тянула связи отовсюду. Как цветы любили солнце и воду, так и мама должна была любить папу. Как сама Элли любила его — она щедро отщипнула от своей бесконечной нити и добавила к той, что пульсировала в такт маминому сердцу.

И мама замолчала. Будто забыла, о чем говорила.

Папа, конечно же, заметил перемену, когда она стала всюду виться за ним, будто и минуты не могла провести в разлуке. Он пришел в комнату к Элль и сказал лишь:

— Славная работа. Проверим, сколько продержатся твои чары. Если все будет хорошо, то можешь даже в Академию не поступать. Когда Реджис падет, мы оснуем свою Академию.

Воспоминаниясхлынули, как волна, и Элль обнаружила себя вновь стоящей в галерее на первом этаже, у окна. Вон услужливо приоткрыл створку, впуская свежий воздух и алые лучи. Когда только закат успел разлиться по небу? Элль подслеповато смотрела на улицу, как будто впервые видела Темер и пляску алых всполохов на белых домах квартала Рек. Мысли сплелись в клубок и копошились в голове бесформенным роем.

«Просто дыши», — скомандовала себе девушка. На несколько мгновений она возвела невидимую стену между собой и всем остальным миром, и в этой оглушительной тишине, в этой пустоте была лишь она одна. Задыхающаяся от груза ответственности, погребенная под тайнами, которыми полнился город.