Книга Девочка⁰, страница 68 – Микита Франко

Она сидела на крыльце церкви и держала меня в руках, как Богородица – младенца Иисуса. Я сразу почувствовал себя совсем маленьким.

– Как ты меня нашла? – шепотом спросил я.

– Почувствовала, – так же тихо ответила мама. – Села в автобус до кладбища, и девочка-кондуктор подтвердила, что ты здесь.

– Она хорошая девочка, – ответил я так, будто бы точно знал.

Мама, всхлипнув, кивнула.

Я снова зашептал:

– Пожалуйста, давай не будем уезжать.

– Не поедем, – с жаром согласилась мама. – Никуда не поедем.

Я перевел взгляд с маминого лица на небо и, готов поклясться, среди клокастых туч увидел подмигивающее лицо Иисуса. Кажется, с последней нашей встречи он сделал себе пирсинг в носу.

Впрочем, мне могло и показаться.

Я снова встретил тебя спустя восемь лет, когда проходил практику в детском доме № 7. Даже не так. Если рассказывать по порядку, то сначала я встретил не тебя.

Мне велели подождать на крыльце – сказали, что скоро выйдет соцработник и проведет меня к детям. От волнения у меня дрожали колени, поэтому я сел на скамейку возле входа. Мне еще ни разу не доводилось работать с детьми-сиротами, до того момента в университете нас учили проводить тесты на детях из благополучных семей, только и всего. Если честно, с детьми я даже никогда не разговаривал, просто подсовывал тесты и молча сидел рядом. Меня заранее предупредили, что в детском доме такое не прокатит.

Пока я ждал, к воротам подъехал грузовик, и двое парней, запрыгнув в кузов, резво начали выгружать бутылки с водой. Отлаженный механизм их работы меня успокаивал – почти как медитация.

Дверь рядом со мной заскрипела, и на крыльцо вышла девушка. Я сразу отметил про себя, что у нее не слишком высокая степень девочковости – вторая, может быть, третья. Я до сих пор не перестал использовать свой гендерный измеритель, хотя и пытаюсь отделаться от этой привычки.

У девушки были выбриты виски, а верхняя часть волос собрана в рыжий пучок на затылке. Мешковатая клетчатая рубашка, рваные джинсы, в зубах – сигарета, и, когда она начала командовать парням из грузовика, куда отнести воду, голос у нее звучал низко, как бывает у заядлых курильщиков.

Закончив с грузчиками, она посмотрела на меня и спросила, не меня ли они ждут на практику. Я, суетливо поднявшись, кивнул.

Пока мы шли по тусклому коридору детского дома – она чуть впереди, я – за ней, – я пытался вспомнить, где мог ее видеть и почему она кажется мне такой знакомой. На полпути она неожиданно повернулась ко мне и тоже сказала:

– Вы мне кого-то напоминаете.

Тогда я понял, что мы точно где-то виделись и это не совпадение. Мы остановились друг напротив друга, и я заметил на нагрудном кармане ее клетчатой рубашки эмблему Levi’s. Я невольно улыбнулся и, не сдержавшись, сказал:

– Надеюсь, в этот раз ты ее купила.

– Чего? – Она нахмурилась.

– Я Вася.

Процесс узнавания был запущен: ее лицо разгладилось в удивлении, тонкие рыжие брови поползли вверх, а строгих губ наконец-то коснулась искренняя улыбка.

– Черт, сколько лет! – воскликнула она.

Тут я должен пояснить, что не виделРому с тех самых пор: он уехал после девятого класса в другой город. Я не знал куда, и писать ему было неловко – не такими уж близкими друзьями мы были. И вот мы встретились снова: он уже не «он» и вообще не Рома, а я, кажется, все прежний. На мне твоя толстовка, твои джинсы, только синие кеды – мои. До всего, что ты носил в шестнадцать, я дорос только к двадцати.