Онлайн книга «Девочка⁰»
|
«Давай побежим на счет три», – предложил я сам себе. «И будем бежать, не останавливаясь, пока не найдем Гордея», – согласился я. Раз… Два… Три! И я побежал. Оставил позади сторожку (боялся, что Федрстепаныч не пропустит, но он, наверное, уснул), промчался мимо церкви, обогнул чей-то мраморный памятник, сделанный в полный рост. Я говорил сам себе: главное – не останавливаться посреди могил. Если выдохнешься, сразу начнешь замечать, какое вокруг все неизведанное, жуткое, страшное, а самое главное – как будто бы существующее на самом деле. Я бежал, выжимая максимум из своих мышц, и, заметив впереди знакомую могилку-«плюсик», отчего-то решил, что смогу с разбега перепрыгнуть ограду. Она была вроде бы не очень высокой – так, чуть выше колена. Не останавливаясь, я прыжком оторвал себя от земли и перелетел ее. Должен был перелететь. Ограда на могиле Гордея была кованая, фигурная, с острыми колышками через каждые три узора. Один из таких колышков зацепил меня в прыжке, проехавшись по моей ноге – от колена и ниже, через всю голень. Потеряв равновесие, я бухнулся прямо на могильный холмик, ткнувшись лицом в увядшие стебли гвоздик. Зашипев от боли, я схватился за колено и почувствовал под пальцами что-то мокрое. Кровь? Или просто грязь? В темноте было толком не видно, только жутко больно. Решив, что подумаю об этом потом, я поудобней устроился на земле рядом с «плюсиком». К нему была прислонена фотография Гордея в рамке – портрет, сделанный для выпускного альбома в девятом классе. Гордей на нем был младше, чем перед смертью, и от этого казался совсем невинным: с полулыбкой на губах и открытым взглядом. Такое же фото стояло в школе. Однажды я уже бежал сюда поговорить с Гордеем, но тогда мне помешал Рома. Теперь здесь не было никого, но я не знал, что сказать. Так странно. – Мы с мамой поругались, – произнес я. Не знаешь, как начать, начни с правды. – Она постирала мою рубашку вместе с твоей запиской. Чернила сильно растеклись… Сначала мне было тяжело, потому что Гордей ничего не отвечал, но потом я понял, что здесь это и не нужно. – А еще я решил, что я все-таки девочка, а не мальчик. Ты, когда уходил, спросил, не из-за тебя ли я запутался, и я много об этом думал. Теперь я могу сказать, что ты здесь ни при чем. Ничего не путало меня сильнее, чем правила, которые были дома и в школе: про платья, про юбки, про длину волос, про манеры… Ну ты и сам их знаешь. Вот что путает на самом деле. Когда тебепостоянно твердят, что девочка не может быть такой или сякой, невольно начинаешь думать, что, значит, ты просто не можешь быть девочкой, если не вписываешься. Родители так злились, когда я начал носить твою одежду, а на самом деле мы хотели одного и того же – чтобы я был девочкой. Просто я хотел быть той девочкой, которой родился, а они хотели, чтобы я был той девочкой, которую они себе придумали. А ты придумал Васю. Я на тебя за это не злюсь, ты, наверное, хотел мне помочь… Но как было бы круто, если бы никто никого не придумывал. Мне кажется, я раньше тоже придумывал, что ты лучше, чем на самом деле. Теперь я понимаю, что ты был не лучшим на свете братом. Нет, правда, ты толкал меня под машины – и это отстой. Воровать деньги – тоже ничего хорошего. Представляешь, скольким людям мы испортили настроение? Но я все равно тебя люблю. Ты был таким, каким был, что ж теперь делать. Я бы любил тебя и дальше, независимо от того, стал бы ты священником, преступником, художником или кем еще – мне плевать. Мне было бы плевать, если ты был бы геем или влюбился бы в проститутку – мне было бы все равно. Теперь, когда я могу тебе это сказать, когда могу принять тебя со всеми твоими отстойными качествами, я понимаю, что могу принять и себя тоже. |