Онлайн книга «Девочка⁰»
|
Сначала я прибежал домой – там никого не было. Не разуваясь, зашел в нашу комнату и с ужасом понял, какую стерильную чистоту навел в своих вещах Гордей. Все вещи образцово сложены, будто на полке в магазине, а школьные тетрадки лежат аккуратной стопкой на столе. Я схватил их, принялся лихорадочно листатьи перетряхивать, надеясь найти хоть что-нибудь, хоть какое-нибудь сообщение, которое объяснит все. Но тетради тоже были приведены в идеальный вид – ни одной помарки на полях, ни одного лишнего слова: ни знака, ни намека, ни письма, ни его голоса, – он не оставил ничего. Исчез. Я бился в истерике и рыдал во весь голос: как он мог?! Плача, я яростно разделся, скомкал и кинул в шкаф школьное платье; потом, взяв со стула старые вещи Гордея, которые носил последние месяцы, зарылся в них лицом. Глубоко вдохнул, словно это помогло бы мне почувствовать его запах, но они уже слишком долго были моими. Затем переоделся в них и побежал дальше. Я выскочил в подъезд, даже не закрыв квартиру на ключ, и направился к дому на Мира, на крышу. Там я перевернул чердак: вытащил из-за балок все спрятанные пакеты, заглянул в раскрытые сигаретные пачки, обшарил каждый угол. Как загнанная собака, я метался по чердаку туда-сюда, надеясь найти хоть что-нибудь. В отчаянии я упал на колени и горько-горько заплакал. А потом я сунул руки в карманы ветровки и вдруг нащупал там небольшой бумажный прямоугольник. Сначала подумал, что это старая завалявшаяся купюра, и достал не сразу. Потом все-таки вытащил посмотреть. Это был аккуратно вырезанный прямоугольник белой бумаги, на котором почерком Гордея было выведено: «Сера, решетки, жаровня – чепуха все это. Ад – это другие»[2]. Снизу подпись: Жан-Поль Сартр. Больше ничего. Я осторожно свернул листок, убрал в задний карман джинсов. Из-за бега и метаний крестик выбился из-под футболки, и я, взяв его за тонкую ниточку, поднес к губам. Нитку перекусил. Затем, немного покачав крестик в руке, замахнулся и швырнул его с крыши. Вернулся на чердак – там все было так же, как в тот день, когда нас поймали. Матрасы и пледы, уже порядком запылившиеся, лежали на месте. Не обращая внимания на грязь, я лег на матрас Гордея и завернулся в его плед. В голове у меня было только одно: «Это моя вина… Я позволил ему уйти… Это моя вина…». Дорогой Бог «Дорогой Бог, в последнее время я очень много о тебе думаю. Почти так же много, как в тот год, когда меня отправили учиться в православную школу. Я был маленький, но не думать о тебе было невозможно, учителя только про тебя и говорили. Все считают, что тебе виднее, кому жить, а кому умирать, и что у тебя там, на небесах, все шито-крыто или типа того. Родители говорят, что ты добрый, всех любишь и всем помогаешь, что мы все твои дети и нелюбимых детей у тебя нет. Но мой брат в тебя никогда не верил. Он говорил, что тебя нет и что жизнь гораздо шире твоих ограничений. Я думаю, он ошибался. По всему миру каждый день умирают чьи-то любимые люди. Я не хочу жить с мыслью, что тебя нет и ты не несешь за это никакой ответственности. Я хочу, чтобы ты был и чтобы ты ответил мне за это. Родители правы: ты существуешь. Но ты не такой, как о тебе принято рассказывать. И знаешь что, Бог? Я тебя не боюсь. И мне от тебя ничего не нужно. Если хочешь, можешь убить всех людей на планете или сделать так, чтобы я перестал существовать, мне плевать. Уничтожь все живое, взорви эту планету, погаси все звезды – тебе ведь ничего не стоит! Но самое главное: иди к черту». |