Книга Девочка⁰, страница 44 – Микита Франко

Об эту мысль я все чаще запинался. Никогда я не думал о том, что мы были братьями, нет. В моих глазах Гордей был скорее храбрым защитником, всегда готовым спасти свою маленькую сестру от злых мальчиков… Да и девочек. Короче, от всех. Я мечтал о чувстве защищенности рядом с ним, но получил только абсолютную физическую уязвимость: он бросил меня под машину.

И теперь, когда все вдруг так резко прекратилось, я забеспокоился. Он не прогнал меня из компании старших ребят, но между нами больше не было общего дела. Мы по-прежнему иногда поднимались вместе на крышу, где Гордей пил и курил с остальными парнями. А однажды он даже попросил Жору скрутить ему косяк и впервые попробовал травку – я был там и все это видел.

Они сели рядом на бетонный блок, и Жора, лениво покуривая, спросил:

– А зачем ты все это делаешь? Ну, с машинами тогда… И трава… У тебя же батя священник, разве не грешно?

– Я такими категориями не размышляю, – ответил Гордей.

– А какими размышляешь?

– Такими, исходя из которых ты, Жора, дебил, – сказав это, брат засмеялся, как от хорошей шутки.

Жора тоже заржал, а Гордей заржал от его смеха, и они начали шутливо толкать друг друга и падать с бетонной конструкции. Я смотрел на них со стороны. Было ни фига не смешно.

Тогда я начал смутно догадываться, почему Гордей все это делал. Жора неправильно поставил вопрос: «У тебя же батя священник…» Нет, наоборот. Он делал это, потому что батя у него священник.

Похоже, Гордей надеялся, что взросление, тесно связанное с криминалом, бродяжничество и уголовная статья в личном деле – это набор отрицательных характеристик, достаточный для того, чтобы его не взяли в семинарию. Но, как выяснилось, это не имеет такого уж большого значения, когда религиозную характеристику тебе может написать друг отца, ведь добросовестные молитвы, исповеди и причащения куда важнее для семинариста, чем отсутствие судимостей. Теперь, когда отец ясно дал понять, что всякий грех прощаем как перед Богом, так и перед проплаченной администрацией, Гордей потерял интерес к воровству и автоподставам.

От неприятного сладковатого дыма у меня начала болеть голова, и я, открывая крышку люка, бросил Гордею, что пойду домой. Он махнул мне рукой.

Спустившись в подъезд, я нажал на кнопку лифта, а из него, едва он подъехал, вдруг вышла Алена с пакетом в руках.

– Ой, – сказали мы одновременно и замерли друг напротив друга в неловком молчании. Алена стояла, потупившись в пол и покачивая перед собой пакетом.

– Артем там? – наконец спросила она.

– Ага.

– Можешь тогда подняться и оставить за балкой на чердаке? – Она протянула мне пакет.

Я не спешил брать его в руки.

– А ты… Почему не сама? И что ты здесь вообще делаешь?

Алена начала путано объяснять, что она встречается с Максом, но Артем тоже в нее влюблен, и они с братом не могут ее поделить, и вот она, не желая лишний раз бередить несчастному парню душу, не хочет подниматься на крышу, а просит об этом меня.

– Но они же тебя чуть не… – Я хотел сказать «изнасиловали», но не решился выговорить это слово.

Алена поняла, но махнула рукой:

– Мы все тогда были пьяными! Я и не помню ничего.

«А я все помню», – мрачно подумал я, но не нашелся что сказать. Алена выглядела спокойной и даже счастливой,и я не знал, стоит ли доказывать, что это было ужасное зрелище, и объяснять, что случившееся с ней навсегда превратило для меня воспоминания о том дне в кошмар.