Книга Тетрадь в клеточку, страница 38 – Микита Франко

– А почему они не могут с тобой разговаривать?

– Не доросли еще, – фыркнула она.

– А как понять, что я до тебя дорос?

– Стать нормальным.

– А что значит «нормальный»?

– Может, хватит тупые вопросы задавать? – оборвала меня Лиза.

Я пожал плечами:

– Ладно. Давай умные. Почему ты не ешь?

– Не хочу жиреть.

– Жиреть? – удивился я.

– Да. От еды жиреют. Такой тупой, что не слышал никогда?

– Не жиреют, если едят в меру. К тому же существует еда, от которой невозможно потолстеть.

– Не существует такой.

– Существует.

Если честно, я не знаю, существует или нет. Мне просто хотелось убедить ее, что она не потолстеет от еды.

– Я такую ем, – убедительно сказал я.

– Зачем?

– Чтобы не жиреть. У меня есть тосты и сыр. Хочешь?

На самом деле я никогда не думал о «жирении». Я думал только о том, что на производстве хлеб могут трогать грязными руками или не мыть оборудование, на котором его готовят, поэтому попросил папу купить домой тостер, чтобы термически обрабатывать хлеб. А Лизе сказал, что тост – это не тоже самое, что хлеб. Сказал, что теперь это как сухарик и от него не толстеют.

– К тому же, – добавил я, – могу гарантировать, что на этой еде нет сальмонеллы или кишечной палочки.

Лиза вдруг засмеялась. Сказала:

– Ты, оказывается, хорошо шутишь.

Я не стал уточнять, что не шутил.

Она взяла мой бутерброд и начала откусывать от него очень маленькие кусочки. Сказала, что вкусно. Хотя, по-моему, невозможно таким образом распробовать вкус. Но я ответил ей, что рад.

Вот так я впервые поговорил с Лизой Миллер. Только теперь это уже нифига для меня не значило.

Привет, тетрадь в клеточку.

Я вчера дочитал «Хорошо быть тихоней»! Просто супер! Эта история так похожа на мою – у главного героя тоже шарики за ролики, и еще он дружит с геем, хотя сам не гей и влюблен в девчонку.

Сегодня вечером посмотрел фильм по этой книге – девчонку играет Эмма Уотсон. Она правда потрясающая, такая красивая! Они чем-то с Лизой Миллер похожи.

Интересно: у Биби лицо другое, совсем свое – как у египетской принцессы, я говорил. И она ни на кого не похожа. Наверное, таких лиц больше нет.

А тот друг, который гей, такой забавный, но только внешне. Мне показалось, что на самом деле ему очень и очень грустно.

Может, мне стоит подойти завтра к Шпагину?

Привет, тетрадь в клеточку.

Я подошел сегодня к Шпагину после уроков. С того дня, как я ему врезал, мы больше не разговаривали ни разу. Даже не знаю, как после такого начинать разговор.

Увидев его у школьных ворот, окликнул:

– Шпагин, подожди!

Он остановился. Я нагнал его. Говорю:

– Шпагин, можно я буду снова с тобой сидеть?

Он недолго подумал и сказал:

– Нет.

Я был к такому вообще не готов. Удивился:

– Почему?

– Костя сказал, что хочет со мной сидеть. Просто так, бесплатно.

Я даже не сразу вспомнил, кто такой Костя. Вроде какой-то ботаник, который всегда проводил время в компании таких же ботаников. С чего он вдруг захотел сидеть со Шпагиным?..

Мне ничего не оставалось, как просто сказать:

– Ладно.

А Шпагин добавил к этому:

– И меня зовут Артем, а не Шпагин.

Вроде ничего такого, а ощущение, что мне в лицо ледяной воды плеснули.

Привет, тетрадь в клеточку.

Последнее время я чувствую себя особенно одиноким. Даже более одиноким, чем по приезде в этот город. Потому что тогда я еще никого не нашел, а теперь уже всех потерял. И это хуже.