Книга Тетрадь в клеточку, страница 19 – Микита Франко

– Ручка есть?

Это было не нахально и не нагло, а так, как будто она вообще с трудом разговаривает и поэтому выкидывает из своей речи конструкции типа: «У тебя» или «Дай, пожалуйста», чтобы звучать понятней.

Сначала я хотел сказать «нет», но у меня на парте был разложен пенал с тремя видами ручек и четырьмя остро заточенными карандашами, так что я был вынужден сказать:

– Да.

И протянул ручку, сразу мысленно с ней попрощавшись.

Учительница спросила, как нас зовут, и я сказал:

– Илья.

А чумазая сказала:

– Бибизайнаб.

Это была последняя капля для всех – класс просто взорвался от смеха. Они начали коверкать ее имя и переспрашивать друг у друга: «Биби… зай… чо?»

Девчонка добила всех, сказав:

– Дома меня звать просто Биби.

Она не понимала, что они смеются над ней, что они издеваются. Даже я со своей верой, что Фэйс – депутат, не был таким наивным на ее фоне.

Оказалось, что она не просто Бибизайнаб, но еще и не говорит по-русски. То есть говорит, но там черт разберешь – какая-то каша во рту из перепутанных местоимений, окончаний и склонений. Писать на русском она не умеет вообще, и весь урок я замечал, как она просто перерисовывает слова по буквам из моей тетради – во всех заданиях.

Я был готов ликовать, когда прозвенел звонок, но перемена оказалась еще хуже. Тот кривозубый – теперь я знаю, что его зовут Данил, – в общем, он пихнул меня в плечо, когда проходил мимо, и спросил:

– Как там твоя вонючая подружка?

– Она мне неподружка, – ответил я. – Нас училка вместе посадила, я же не сам захотел.

– Да ладно, просто признайся, что тебе нравятся грязные вонючки, – противно заржал он.

Вообще-то она не воняла, но, когда Данил несколько раз с презрением повторил слово «вонючка», я почти по-настоящему ощутил этот помойный запах, и чумазая стала противна мне еще больше, чем была до этого.

Поэтому, когда она протянула мне мою ручку, чтобы вернуть, я буркнул:

– Оставь себе.

Ужас, наверное, сколько на ней теперь микробов!

Следующим уроком была математика, и мне опять предстояло мучиться, не зная, какую парту выбрать, но невысокий кудрявый мальчик подозвал меня к себе:

– Можешь сесть со мной.

Я посмотрел на него, пытаясь уловить, нет ли тут опять какой-нибудь глупой шутки или подвоха, но он смотрел на меня вполне дружелюбно, так что я сел с ним.

А когда прозвенел звонок и класс заполнился учениками, я услышал с задних парт противный голос Данила:

– Смотрите, новенький с педиком сидит!

Я вытаращил глаза на кудрявого:

– Ты что, педик?

– Нет, – ответил он.

Но этот смех подхватили и все остальные, так что я скинул свои вещи в рюкзак и отсел за единственную свободную парту – последнюю. За ней я провел все пять уроков до конца учебного дня, но все равно изредка надо мной хихикали то из-за вонючки, то из-за педика.

Когда я вернулся домой, папа спросил, как прошел первый учебный день, а я сказал:

– Куча странных детей. Не хочу об этом говорить.

И ушел в свою комнату.

Привет, тетрадь в клеточку.

Знаешь, сегодня случилось что-то странное. Обычно со мной такого не происходило, а тут вдруг случилось. Расскажу по порядку.

В нашем классе есть местная «звезда» – девчонка по имени Лиза Миллер. Это важно, что она именно Миллер, потому что когда она представляется, то говорит: «Я – Лиза Миллер, настоящая немка». Но она не только поэтому звезда, у нее еще масса других достоинств: она самая красивая и самая высокая, прям выше всех мальчиков, и выше меня на две головы, а может, и на три. У нее длинные волосы, почти до пола, даже когда она собирает их в хвост – он болтается где-то на уровне ее колен. И все-все-все на свете хотят с ней дружить.